Проснулся Гущин уже в темноте. Бок, подставленный под ветерок с реки, прилично подмерз. Станислав, поежившись, доскакал на одной ноге до подоконника и захлопнул окно. Вернувшись к постели, собрался зажечь стоящую на тумбочке настольную лампу, но услышал, как за спиной раздался звук кто-то бросил с улицы в окно камушек.
Стас замер. Звук не мог ему послышаться, и, кажется, пробуждению предшествовало подобное цоканье камня о стекло.
«Кому-то я понадобился», чуть удивился сыщик, подошел к окну, раздернул штору
С улицы грянул выстрел! Стекло над головой майора пошло трещинами, на лицо начал вываливаться большой осколок!
Гущин стремительно присел. «Матерь Божья!!! рухнув под подоконник, перепугался он. Меня что убивать пришли?! Выстрелили практически в голову!» Перевернувшись, майор сел на корточки и, чувствуя, как под правым коленом хрустит стекло, подволакивая левую ногу, пополз к двери, неустанно поминая Божью Матерь. Когда добрался до прихожей и начал подниматься на ноги, придерживаясь о косяк, с улицы раздались встревоженные голоса.
Кто стрелял?! кричал Львов. Уроды, кто стрелял?!
Стас осторожно приоткрыл входную дверь, высунул нос на крыльцо и сипло каркнул:
Я здесь Это в меня стреляли. С реки! Львов босиком бежал через лужайку. Через калитку в сетке-рабице на участок соседей мчался Глеб с поблескивающей под фонарем полированной бейсбольной битой. Мужчины взлетели на крыльцо избушки, Гущин постарался встретить их достойно: загнав страх вглубь себя, «типичный кабинетный мыслитель» приказал губам не трястись и спрятал за спину вибрирующие руки.
У вас кровь, сказал Дмитрий, чем сильно напугал майора. Вы ранены?
Гущин дотронулся до лба, почувствовал под похолодевшими пальцами стеклянную крошку и теплую влагу От запаха крови закружилась голова, но следователь нашел в себе достаточно мужества, чтобы растянуть онемевшие губы в ухмылке.
Пустяки. Осколками стекла слегка задело.
Глеб выругался. Затянул Гущина в прихожую и, включив там свет, оглядел майора.
Царапина, выдохнул с облегчением. Перекисью обработать и ничего не останется.
На крыльцо взлетел Михаил с охотничьей винтовкой наперевес.
Чего тут?! спросил двух отцов родного и приемного.
Львов, не отвечая, надел на ноги гостевые домашние шлепанцы и пошагал в комнату, где пол между кроватью и окном засыпало битое стекло. Крикнул уже оттуда:
С реки стреляли! Мишка, вруби свет над лодочным сараем, мы осмотримся! Только не оттуда включай, а из дома!
Сын бросился исполнять приказание. Оставшийся в комнате Дмитрий, спрятавшись за шторами, глядел на берег. Глеб и сыщик из прихожей напряженно смотрели на хозяина дома.
Вскоре над сараем вспыхнул настоящий прожектор, окативший светом не только берег, но и насквозь просветивший кустики под окном. Львов их осмотрел, высунувшись в разбитое окно, и буркнул:
Никого. Выходим.
Дмитрий начал обходить кровать, направляясь к двери, но его остановил обретший твердость следователь:
Подождите. Стас протянул руку, нащупал за косяком выключатель и зажег свет.
Вспыхнувшая люстра осветила пробитый дробью потолок. Гущин подошел к окну, по дырочкам на оставшемся в раме куске стекла примерился, провел незримую нить от пробоин в окне до потолка И приложил ладонь к макушке. Стреляли выше головы, дробь прошла над маковкой сантиметрах в десяти.
Сыщик пригляделся к широкому разбросу дроби, отметил, что дырочки немного отличаются диаметром.
Стреляли из обреза, сказал мужчинам, молча наблюдавшим за действиями следователя. У кого-то в деревне есть обрез? Дробь, кстати, самопальная, разного размера. Кто у вас здесь дробь отливает?
Игнатовцы переглянулись. Ответить им помешал появившийся в дверном проеме Владислав. Увидев разбитое окно и Глеба с бейсбольной битой, депутатский помощник удивленно присвистнул:
Ого. Это что у вас здесь такое?
Дмитрий поморщился.
Ты разве выстрела не слышал?
Нет. Министерский сын помотал встрепанной головой. Я в мансарде был, в наушниках ноут смотрел, снял их, когда яркий свет в окне увидел.
Все поглядели на освещенный прожектором пляж. Гущин взял с тумбы мобильный телефон и пробормотал:
Так, надо наших вызывать
Стас, подожди! мгновенно перейдя на «ты», воскликнул Дмитрий и продолжил совсем тихо, просительно: Не надо никого вызывать, мы сами разберемся.