Тогда дедушка с нежностью взглянул на меня и произнес: «Мигель, я понимаю, что ты стараешься произвести на меня впечатление, доказать мне, что ты хороший. И тебе это нужно потому, что ты кажешься недостаточно хорошим самому себе». Ох. Он видел меня насквозь. Я почему-то почувствовал себя так, словно он поймал меня на лжи. Я никогда ранее не осознавал, что дедушка видит мой страх, самобичевание, отвержение себя, вину и стыд. Откуда он знает, что я притворялся тем, чем не являлся?
Дедушка снова улыбнулся: «Мигель, все, чему тебя научили в школе и колледже, все, что ты знаешь о жизни, это всего лишь знание. Как ты можешь знать, истинно или ложно твое знание? Как ты можешь понять, истинно ли то, во что ты веришь относительно себя?» Тут я не выдержал: «Конечно, я знаю о себе истину! Я живу с собой каждый день. Я знаю, что я такое!» Тут дедушка рассмеялся: «Истина в том, что ты и понятия не имеешь, каков ты на самом деле, зато знаешь, каким ты не являешься. Ты так долго в этом тренировался, что поверил в то, что образ тебя это и настоящий ты. Ты со всей силой убеждения веришь в ложь о себе. Это все рассказы. Это не истина.
Мигель, твоя сила в вере. Вера это сила созидания, которой наделен каждый человек, только не путай веру с религией. Вера это следствие соглашения. Когда ты соглашаешься верить во что-то верить без тени сомнения, ты вкладываешь в это свою веру. Если не сомневаешься в том, во что веришь, то это становится для тебя истиной, даже если на самом деле это ложь. Твоя вера обладает такой силой, что если ты веришь в то, что недостаточно хорош, то ты недостаточно хорош! Если верить в то, что потерпишь неудачу, то обязательно потерпишь неудачу, потому что такова сила и магия веры. Все просто. Человечество стало таким, потому что верит в такое огромное количество лжи. Люди живут с ложью уже много веков и откликаются на ложь ненавистью, насилием и гневом. Но это всего лишь ложь».
Я задумался: «Но как мы можем понять, где истина?» Однако не успел я задать этот вопрос, как дедушка уже на него ответил: «Истину необходимо ощутить на собственном опыте. Нам, людям, необходимо описывать, объяснять и выражать то, что мы воспринимаем, но когда мы на собственном опыте ощущаем истину, для ее описания не существует слов. Тот, кто говорит: Вот истина, лжет, не осознавая того. Мы можем ощущать истину воспринимать ее чувствами, но как только делается попытка описать ее словами, мы искажаем истину, и она перестает быть истиной. Она становится рассказом! Это проекция, основанная на реальности, которая истинна только для нас, но мы все равно пытаемся уложить личный опыт в слова И это прекрасно. Это величайшее искусство, доступное человеку».
Мне было не совсем ясно, о чем речь, и дедушка это понял: «Мигель, если ты человек искусства, например художник, то ты отображаешь то, что воспринимаешь, посредством рисунка. То, что ты нарисуешь, возможно, будет не совсем точно отображать то, что ты видишь, но для тебя это будет достаточно точным. А теперь представь, что тебе очень повезло в жизни, и ты близкий друг Пабло Пикассо. Пикассо прекрасно к тебе относится, и однажды он решает нарисовать тебя. Ты позируешь для него, и вот наконец портрет готов. Ты смотришь и говоришь: Но это же не я! А Пикассо отвечает: Разумеется, ты! Я так вижу. Для Пикассо это истина он выражает то, что видит. Но ты же знаешь, что выглядишь иначе.
Каждый человек такой же, как Пикассо. Каждый человек рассказчик, что значит, что каждый человек человек искусства. То, что Пикассо делает красками, люди делают словами. Мы видим жизнь в себе и вокруг себя и используем слова, чтобы создать портрет того, что видим. Мы создаем рассказы обо всем, что воспринимаем, и искажаем истину точно так же, как Пикассо. Но для нас это и есть истина. Разумеется, способ выражения искажения должен быть таким, чтобы другие получали от этого удовольствие. Например, искусство Пикассо высоко ценится многими.
Каждый создает свой рассказ ведь у каждого есть своя точка зрения. Зачем пытаться заставить людей поверить в твою историю, если для них она не истинна? Когда ты это поймешь, ты перестанешь чувствовать необходимость защищать то, во что веришь. Становится не важно, насколько прав ты и насколько неправы другие. Вместо этого ты начинаешь воспринимать каждого человека как рассказчика как человека искусства. Ты осознаешь, что то, во что они верят, это всего лишь их точка зрения. С тобой это никак не связано».