«О боже, он мёртв?» граф де Клермонт начал приходить в себя от звука визгливого голоса, раздавшегося над самым его ухом. Кто-то, желая проверить свою догадку, вытянул ногу и ощутимо пнул его под рёбра.
Тело пронзила мучительная боль. Перед глазами пронеслись последние воспоминания: девчонка прячется за спиной неизвестно откуда появившегося «пирата», который, виртуозно владея шпагой, наносит ему тяжелейшее ранение, на некоторое время лишившее его сознания.
Ад и пламень! Они оставили его умирать здесь, как бешеного пса, даже не убедившись в том, что он ещё жив. Что ж, роковая ошибка обернётся для них же самих катастрофой, когда они поймут, как сглупили, не удостоверившись в его смерти. Теперь его черёд. Плевать на рану! Смерть его не страшит, и он готов отправиться прямиком в ад, прихватив с собой юную ведьму, разрушившую все его мечты о славной карьере маршала Франции.
Закусив губу, чтобы приглушить невольно вырвавшийся стон, зажимая одной рукой рану на груди, из которой сочилась кровь, он, преодолевая тошноту и головокружение, подхватил лежащую рядом шпагу и, опираясь на нее, как на трость, осторожно поднялся под удивлёнными взглядами нашедших его людей.
Внизу громко играла музыка. Придворные кружили в танце вокруг короля, который, судя по его напряжённой, позе был явно чем-то недоволен. Но вот он оживился, заметив кого-то, двигающегося в толпе. Клермонт проследил за направлением его взгляда и жестоко ухмыльнулся. Из-за ужасной боли ухмылка его больше напоминала гримасу, но что значат такие пустяки по сравнению с возможностью отомстить?
Словно перст судьбы, шаг за шагом он приближался к фигуре, закутанной в бело-золотой хитон. Когда до «прекрасной гречанки» оставалось не более пары шагов, он вытянул шпагу и с возгласом: «Умри, дрянь!» вонзил холодный клинок в тонкую спину.
Девушка вскрикнула и, неловко взмахнув руками, начала оседать на пол. Кто-то завопил от ужаса. Музыка разом смолкла, заставляя кружащиеся в танце пары от неожиданности налетать друг на друга.
Силы были на исходе, ведь противник нанес ему смертельный удар. Испытывая почти сумасшедшее желание видеть агонию в глазах умирающей жертвы, он, собрав остатки сил, наклонился и сорвал маску с её лица.
Проклятье! Громкий хохот, вырвавшийся из груди убийцы, заставил присутствующих похолодеть от ужаса.
Да, судьба осталась верной себе, старой злобной ведьме! Даже сейчас, когда жить ему оставалось совсем чуть-чуть, она вновь сыграла с ним злую шутку. Это была не Шанталь! Словно оберегаемая какими-то потусторонними силами, девчонка вновь сумела избежать возмездия.
Истерический хохот перерос в рыдания, когда до графа дошло, что его время истекло и что в ад он отправится один. Не обращая внимания на расступившуюся толпу, пропускающую вперёд короля, он на подкосившихся ногах рухнул возле тела незнакомой девушки, виноватой лишь в том, что поменялась с боравийской принцессой одеждой.
Король, не выносивший вида крови и страданий, прикрывая лицо надушенным кружевным платком, облегченно вздохнул, когда убедился, что его протеже тут нет. Впрочем, выражение его лица тут же изменилось, когда он понял, что с ним осмелились сыграть дурную шутку. Велев во что бы то ни стало разыскать исчезнувшую бунтарку, он с жестким выражением лица повернулся к де Клермонту, которого уже взяла в кольцо стража. Подумать только, осмелиться на подобное чудовищное преступление, да ещё и в присутствии его величества! Впрочем, в аресте убийцы уже не было никакой необходимости. Испуганно озираясь обезумевшими глазами, будто внезапно обнаружив рядом с собой нечто, видимое лишь ему одному, де Клермонт, теряя последние силы, отчаянно закричал, в ужасе замахав руками. Дёрнувшись несколько раз, как от ударов, он затих, уставившись куда-то вверх остекленевшим взором, из которого с каждым мигом уходила жизнь.
Король побледнел. Вот и не верь после этого в ангелов смерти, которые приходят за душами умирающих и которых, кроме них, не может видеть больше никто.
Стараясь, чтобы голос его не дрожал, монарх коротко бросил:
Уберите «это», он брезгливо указал на тело бывшего придворного, и немедленно разыщите её высочество Шанталь!
Грандиозный вечер был окончательно испорчен. Дав знак придворным, Людовик покинул ратушу.
Лишившись порции зрелищ, разочарованная публика начала в спешке расходиться, а на полу остались только два трупа, которые спешно погрузили на импровизированные носилки и унесли прочь.