Да и во внешней политике, несмотря на агрессивную риторику и действия, путинский режим в конечном счете настроен исключительно на сохранение и поддержание status quo как условия своего самосохранения. Никаких глобальных амбиций «завоевания мира» у него на самом деле нет. Внешняя политика Путина есть бесконечная игра в покер, а блеф является ее главным содержанием. Путин вполне договороспособен, и в этой договороспособности главный залог сохранности его режима.
Путин вынужден действовать «на грани», но при этом он строго следит, чтобы нигде не перейти эту грань. Русская история полна парадоксов. Один из самых ненавидимых прогрессистами режимов николаевский (имеется в виду Николай I, конечно). Но именно в николаевской России не был казнен ни один человек после декабристов. Так и путинское правление со временем назовут политическим «серебряным веком» России (если считать брежневский застой ее «золотым веком»). Век этот может продлиться значительно дольше, чем многим сегодня кажется, по крайней мере он может растянуться на весь срок физической жизни Путина.
При отсутствии внешних угроз (а их нет) залогом политического долголетия становится отсутствие сопротивления существующих элит. Режим это прекрасно осознает и предпринимает титанические усилия к тому, чтобы не совершать тех резких телодвижений, которые могут расколоть элиты. Если ему и впредь будет это удаваться, то он доживет до того момента (скорее всего, в пределах первой половины XXI века), когда Россия настолько прогниет изнутри, что ее политическая система относительно безболезненно «схлопнется». И повод для этого будет какой-то совершенно ничтожный, смехотворный даже по нынешним вегетарианским временам.
В общем-то, недоброжелатели России должны были бы оберегать Путина и его режим всеми силами (что и является недекларарируемым лейтмотивом поведения лидеров западного мира). По сути, Путин гений социальной эвтаназии. Под прикрытием легкой патриотической анестезии он помогает России умереть с комфортом, не приходя в сознание и не создавая больших проблем ни себе, ни окружающим. Ледник медленно стает, и через какое-то время посреди бескрайних вод обнаружится несколько более или менее пригодных для обитания островов, на которых и будут ютиться реликтовые очаги когда-то великой русской культуры.
Аварийная посадкаПроблема с базовым сценарием («ледниковый период») в том, что по мере его реализации политические риски возрастают в геометрической прогрессии, потому что не делать резких телодвижений режиму становится все труднее. Эти риски будут оставаться потенциальными по причинам, указанным выше, до тех пор, пока в правящих элитах будет сохраняться самоубийственное единство. Тем не менее сопротивление путинских элит хотя и маловероятно, но теоретически возможно.
К сожалению, сопротивление существующих элит в рамках существующей культурной парадигмы не только не улучшит, но даже ухудшит положение дел. Если на фоне кризиса случится раскол, то в образовавшуюся трещину хлынет катастрофа. Произойдет то, что в технике называется «лавинообразным нарастанием аварийной ситуации». Аварийный «снос» режима представляется гораздо большим вызовом для России, чем ее планомерное умерщвление под бюрократическим надзором. Разумеется, что это и более серьезный вызов окружающему миру.
Уже сегодня внутри правящей элиты образовалось «правое» и «левое» крыло. Раскол может быть инициирован с любой стороны, и совсем не обязательно это будут приверженцы демократических преобразований в России. Несогласные внутри системы начнут искать опору вне системы, как это уже не раз было в российской истории, и тем самым многократно усилят возможности внешнего сопротивления. По сути, весь сценарий перестройки был выстроен по этой модели: реформаторы в ЦК обеспечивали режим максимального благоприятствования протестному движению, которое в самом начале вообще ничего собой не представляло.
Если лодка начнет раскачиваться, то наиболее слабым звеном окажутся отношения «центр регионы». Уже сегодня созданная Путиным одноканальная система управления ставит центральное правительство в сильную зависимость от руководителей регионов и местных элит (о чем пишут многие наиболее внимательные наблюдатели). Ничего специфически российского в этом нет, достаточно бегло ознакомиться с историей Бразилии времен диктатуры.