Равенство перед законом исходный фундаментальный принцип, основной конституционный смысл которого, помимо того что он является политическим и правовым выражением социальной справедливости, состоит в том, что он задает «равноудаленность» всех членов общества от власти. Из этого принципа вытекает, что власть ни юридически, ни политически не может быть привязана к одному лицу, одной или нескольким социальным группам и тем более находиться бесконтрольно в руках одного или нескольких лиц (узурпация власти). Исходя из этого же принципа, применение права должно быть универсальным и не зависеть от того, кто его применяет и по отношению к кому. Равенство перед законом и избирательная (селективная) юстиция несовместимы. В конституционном государстве никто не может нести отличную от других юридическую ответственность либо избежать юридической ответственности за совершение одних и тех же действий.
Плюрализм это равенство перед законом в динамике. Принцип плюрализма является развитием принципа равенства граждан перед законом, его продолжением в гражданском обществе. Так над фундаментом равенства выстраивается первый этаж либеральной демократии. Суть плюрализма в отсутствии у кого бы то ни было преимуществ, полученных за счет монополизации власти. Граждане соревнуются между собой на равных в любой сфере экономической, социальной или политической. Никто не может использовать в качестве конкурентного преимущества исключительные права, которых искусственно лишены другие. Многообразие и конкуренция являются главным организующим началом жизни гражданского общества, которое в свою очередь выступает предпосылкой политического государства. Плюрализм, таким образом, принцип, соединяющий равенство перед законом и разделение властей.
Разделение властей это проявление плюрализма во властеотношениях. По сути своей разделение властей предполагает организацию конкуренции между различными отрядами бюрократии. Зачастую разделение властей как конституционный принцип примитивизируется и сводится к разделению законодательной, исполнительной и судебной власти. В действительности это «многослойный» принцип, разделение властей имеет несколько уровней, на каждом из которых происходит свое отделение от основного ствола власти.
Прежде всего происходит отделение духовной власти от светской (на что особенно важно обратить внимание именно сегодня, учитывая тенденцию к смешению светского и религиозного в современной России). Необходимо понимать, что это и есть основа основ разделения властей (в практическом плане она выглядит как деидеологизация власти). Если этот уровень не пройден, разделение на всех последующих ступенях будет фикцией.
Затем происходит отделение судебной власти от управления. Это веховая черта в процессе разделения властей. Выделение судов из сферы государственного управления, превращение судей в особую самоуправляемую касту чиновничества процесс, который занял несколько столетий и который уже во времена господства абсолютистских монархий в Европе зашел очень далеко. Можно, не колеблясь ни секунды, утверждать, что независимость королевских судов Франции задолго до революции в XVIXVII веках была на порядок выше, чем независимость современных российских судов.
Следующим шагом стало «расщепление» государственного управления, отделение законодательной власти от исполнительной. Это тоже не было одномоментным актом. Обособление законодательных функций, сосредоточение правотворчества в руках особого представительного органа власти происходило постепенно, пока не было окончательно оформлено как фундаментальный конституционный принцип.
И, наконец, завершается разделение властей делением «по горизонтали» на власть центральную и местную. В зависимости от обстоятельств это разделение может проявлять себя как федерализм и как местное самоуправление или как то и другое, вместе взятые.
Сменяемость власти это интегрирующий конституционный принцип, экспликация всех других базовых принципов во времени. Сменяемость власти как конституционный принцип не сводится к декларированию выборности, как это многим кажется. Выборность органов государственной власти одно из необходимых условий реализации принципа сменяемости, но им содержание последнего не исчерпывается. Нужна не формальная выборность как таковая, а принципиальная практическая возможность обновления властвующих элит. И даже не только возможность, но и необходимость. Принудительная сменяемость власти это и есть главная прививка от революций. Революции сублимируются в избирательные кампании, и смена исторических эпох происходит теперь как смена избирательных циклов. Благодаря этому либеральная демократия по своей сути является перманентной революцией, своего рода той политической плазмой, в которой постоянно бурлит поток управляемой энергии. Избирательные войны многих раздражают, исписаны тонны бумаги о неэффективности управления, в котором власть принудительно сменяется каждые пять-семь лет. Но как бы ни были ужасны избирательные войны, они намного лучше войн гражданских.