За четверть века Россия прошла витиеватый путь от наивной демократии девяностых с их бессистемным «анархоконституционализмом» через суверенную демократию нулевых с их ограниченной конституционностью к постановочной демократии десятых с их откровенной неконституционностью. После окончания нулевых постепенное, но неуклонное «выдавливание» конституционализма стало основным трендом эпохи. С момента прихода к власти Владимира Путина Россия пережила несколько последовательных конституционных контрреформ, которые в конечном счете и стали главным содержанием его политического курса.
Российский конституционализм за два с половиной века прошел путь от полного отрицания конституционной идеи в принципе через ее признание в особо извращенной форме («советского конституционализма»), когда все принципы, составляющие действительное содержание конституционализма, были объявлены вне закона, к «дуалистическому» посткоммунистическому конституционализму, признающему конституционные принципы в теории, но отказывающемуся применять их на практике.
Это противоречие между идеологией и практикой российского конституционализма не может существовать вечно и рано или поздно должно быть разрешено одним из двух способов: либо путем восстановления тоталитарного идеологического контроля со стороны власти над обществом (что маловероятно, но возможно), либо путем осуществления масштабной конституционной реформы (что вполне возможно, но пока кажется маловероятным). Я продолжаю, однако, сохранять в этом вопросе сдержанный исторический оптимизм, ориентированный, правда, на отдаленное будущее.
В основе моего скромного оптимизма лежит предположение, что за два с половиной столетия в России сформировалось-таки молчаливое конституционное большинство, которое, не принимая активного участия в политической жизни, в общем и целом сориентировано на конституционные ценности. В этом, с моей точки зрения, состоит принципиальное отличие политической ситуации в России в начале XXI века по сравнению с началом XX века, когда в обществе доминировало «неконституционное большинство».
В последнее время стало модным ругать инертную русскую массу (и есть за что). Вопрос, однако, в том, насколько она на самом деле «инертна» или, наоборот, «заряжена» определенными идеями? Полагаю, что эта масса отнюдь не нейтральна и что последние сто прожитых Россией лет не прошли даром и основная часть населения уже «неизлечимо» заражена вирусом конституционализма. Другое дело, что «болезнь» эта пока протекает латентно, поскольку русский конституционализм так и не вышел из «инкубационного периода» и почти никак не проявляет себя в повседневной жизни. Вроде бы живет в России все тот же мужик, что и в приснопамятном «семнадцатом году», а копнешь глубже все по-другому.
Со времен Салтыкова-Щедрина русский обыватель избаловался. Если раньше он весьма неопределенно желал то ли конституции, то ли севрюжины с хреном, то теперь он однозначно хочет и конституции, и севрюжины, и по возможности без хрена. То есть новоявленное латентное конституционное большинство хочет одновременно и сильного государства, и защиты своих политических прав. Но удовлетворить эти возросшие политические потребности ему практически нечем.
Конечно, все вышесказанное может показаться абсурдом на фоне тех процессов, которые развиваются в русском обществе начиная с 2014 года. С тех пор Россия представляет собой вариант «постмодернистского авторитаризма», где власть является практически несменяемой; разделение властей отсутствует; функции парламента сведены к декоративным; суд стал аппендиксом всесильной бюрократии; федерализм не более чем фасад, прикрывающий имперскую вертикаль; политический и экономический плюрализм ограничен, и даже сам светский характер государства поставлен под сомнение, хотя при этом по сравнению с недавним тоталитарным прошлым пока еще сохраняется достаточно высокий уровень информационной свободы.
На таком фоне рассуждения о конституционном большинстве кажутся издевательством. Надо, однако, делать поправку на особые и исключительные обстоятельства. Русское общество, пораженное «посткрымским синдромом», находится в аффектированном и ажиотированном состоянии. В этом состоянии оно не похоже на самого себя. Когда начинается истерика, личность заканчивается. Но истерика не бывает вечной. Рано или поздно она пройдет, и общество придет в себя. В этот момент станет ясно, что конституционное большинство никуда не делось, а просто временно «сошло с ума».