Схоронившись в кустах, я слышал, как мужик щелкает хлыстом и орёт, что-то вроде выноси родимая
Не хорошо как-то получилось, город был близко, и я перешёл в грань перворядника, попутно нацепил промокшую одежку.
На подступах орков уже не было, никто не будет сидеть под дождём, ради какого-то нуба.
А у самых ворот, обогнавший меня мужик ожесточенно жестикулируя, красочно описывал нашу встречу столпившимся стражникам:
А рожа у него, во была, его руки описали окружность размером с тазик, зубищи, жуть просто, руки волосатые.
Один из стражников, наклонился к мужику:
Мельник, а ты случайно для сугрева, не того
Да, вон, Маруся тоже видела, лошадь согласно заржала и стражники заулыбались.
На демона твое описание не похоже, значит, что-то новое. Слазь с повозки, пойдём к сержанту отчёт писать. Да, не тронет никто твои мешки, городская стража муку не пьёт.
Мельник спрыгнул с козел, и дождь стал смывать налипшую на него белую муку, превращая поседевшего мужика в молодого брюнета.
Обойдя эту толпу по дуге, отправился вглубь города, опять замигал значок переохлаждения.
Прямо на пути, чуть не натолкнулся на ещё одного своего старого знакомого. Леший, расставив руки в стороны, чуть ли не пританцовывал под дождём. Все его веникоподобное тело, стало покрытым молодыми листочками:
У, хорошо, приговаривал он, подставляя заросшие листьями лицо и бороду, под холодные упругие струи.
Да, кому беда, а кому и вода для мытья, произнёс я, стуча зубами.
Леший посмотрел на меня, и усмехнулся:
Заходи в таверну согреешься.
Отворив дверь, он пропустил меня внутрь. Добротное каменное помещение, с потолочных балок свисали связки чеснока и упитанных колбас. В огромном камине полыхал жаркий огонь. За большими дубовыми столами сидели немногочисленные посетители: пару воинов в доспехах римских легионеров, а в углу расположилась весёлая компания гномов в количестве пяти бород. Прислонившись спиной к стене, на низеньком табурете сидел бард в красном камзоле и что-то тихо тренькал на непонятном инструменте, похожем на лютню.
Леший довел меня до относительно небольшого столика, разместившегося у огромной кучи камней, приваленной к стене, видно, хозяин собирался делать ремонт. Усадив меня за стул, трактирщик, оторвал от своей бороды листок, достал из кармана перо, и, послюнявив его кончик, произнёс:
Чего желаете из ассортимента лучшей таверны Мохоранска?
Интересно, это он хвастался или оправдывался?
Видя мою заминку, леший, прошептал:
Есть контрафактное золотое эльфийское.
Лихорадочно, перебирал в памяти, что я знаю, про алкоголь в Вечности. Вкус, аромат может быть любой, некоторые компании, похоже, платят администрации неплохие деньги за внедрение в игру вкуса именно своих напитков, типа попробуют там, купят и в реальности. Эффект на мозг такой же, как у обычного алкоголя, вот только при выходе из игры опьянение пропадает. Поэтому у бывалых утро начиналось в Вечности, а вечер продолжался в реальности. Некоторые напитки проявляли разные эффекты бафов, которые после превышения нормы превращались в дебаф, ну, и были совсем экзотические пойла, при употреблении которых, возникали различные спонтанные явления. Так, например, при употреблении гномьей водки у людей возникала отрыжка огнём, у орков свистело из ушей, ну а эльфы, эльфы ходили потом с дырявыми штанами.
Про золотое эльфийское, я не знал ровным счётом ничего.
Посмотрел, свои скудные запасы серебра, всего 95 монет. За окнами дождь всё продолжал свою барабанную дробь, а гулять, так гулять:
Этого хватит? спросил я, и сыпанул на стол сорок монет.
Леший кивнул, сгреб деньги и пропал где-то на кухне.
Пока хозяин отсутствовал, предоставив меня самому себе, я почувствовал, что меня кто-то пристально разглядывает. Несколько раз осмотрев таверну, так никакого неведомого наблюдателя и не обнаружил.
Зато мои телодвижения привлекли внимание медитировавшего до этого барда, он поднялся со своего места и отправился к моему столику.
Вот не люблю такие моменты, по мне лучше встретиться с опасным мобом, чем с представителем артистичной богемы.
Бард подошёл и с зевком протянул:
Пол часа за серебрушку.
Спасибо не надо.
Толи я чего-то не знал, толи музыкантам такое здесь говорить было не принято, но бард, оборвав зевок, выпалил: