Адмирал Фолкинсон, голос старушки скрипуче разнесся по мостику волной леденящего холода. Грая до самых костей пробрал озноб: Ваше сопротивление бессмысленно, вы лишь губите жизни невинных людей. Сдавайтесь, и тогда Совет помилует вас и ваших сподвижников. Зачем служить старому порядку? Он насквозь прогнил. Отступитесь, и тогда граждане не пострадают.
Я уже догадался, ухмыльнулся Сверр.
Приятно иметь дело с умным человеком. Даю вам на размышление час. Потом последуют жертвы.
Голограмма растаяла, будто ее и не существовало, но в сознании каждого из капитанов оставался уродливый силуэт старухи в кресле. Прошло не меньше минуты, прежде чем Гюнтер отошел от увиденного, но даже после этого его все еще била крупная дрожь. Грай посмотрел по сторонам: примерно в таком же состоянии аффекта пребывали остальные присутствующие. Видимое спокойствие сохранял лишь адмирал.
Ничего нового, пробормотал Сверр Фолкинсон, однако ж, каков эффект! Ладно! Давайте, приходим в себя! Нужно что-то решать!
Взгляд людей стал медленно проясняться.
И первый вопрос: кто это был? спросил Гюнтер.
Он по-прежнему не до конца вернулся в реальный мир.
Хороший, но увы несвоевременный вопрос, капитан Грай! грустно улыбнулся адмирал. Я говорю о нашем с вами решении.
А чего тут решать! Бить надо таких! Не сдадим космопорта, мамой клянусь! воскликнул капитан Квалиашвили и подкрутил черный ус, на который с завистью покосился Гюнтер.
Вы все клянетесь, Нугзар, а лучше бы подумали о несчастной: что с ней будет, когда она узнает, что ее сына распылило ядерной бомбой! заметил Лурье. Я за капитуляцию!
По-моему, слишком радикально, вставил капитан Голубцов, исподлобья взглянув на остальных. Нужно вести дальнейшие переговоры.
С этим чудовищем?! вспыхнул Грай. Извольте, вы первый! Я, конечно, понимаю, вам, русским, не впервой медведей голыми руками рвать, но все же
Гнусная ложь! вспылил Евгений. Его впалые белые щеки озарил гневный румянец.
Отставить балаган! Выражаться по существу! рявкнул Сверр Фолкинсон. Кто за капитуляцию?
Неуверенно поднялись несколько рук, в числе их был Лурье, Голубцов, а также капитаны Отто Фарлоу, Энни Спунер и Иоанн Краупкопф.
Кто против?
Хмуро глядя на своих оппонентов, подняли руки Грай, Квалиашвили, Флетчер и Томайо Маццура. Лишь один человек оставался в стороне от этого голосования. Высокий черноволосый француз с самого начала дискуссии держался в стороне от всех и демонстрировал взглядом своих карих глаз полную незаинтересованность.
А что думаете вы, капитан Бинош? обратился к французу Фолкинсон.
«Ах да, вот как его зовут, Николя Бинош», подумал Грай, пытавшийся все это время вспомнить имя новенького. Тот был весьма неприметен и нелюдим, но по непонятным причинам пользовался абсолютным доверием на своем судне.
Я не любитель подобных голосований, поморщился француз. Но если вам интересно мое личное мнение, то оно таково: надо эвакуировать на Землю столько людей, сколько влезет в трюмы.
Простите, кашлянул Голубцов, вы сказали «трюмы»?
Бинош утвердительно кивнул:
Да, вы не ослышались! Сейчас важно количество, а не качество.
Среди капитанов поднялся легкий шепот, а Грай мимолетно подумал: «Дело говорит».
Поддерживаю! воскликнул Нугзар, ударяя Голубцова волосатой рукой по плечу. Как говорит моя бабушка, если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе!
Русский, еле удержавшийся после дружеского хлопка на ногах, испепеляющим взглядом посмотрел на Квалиашвили и отодвинулся от него на приличное расстояние.
А я уже начала было бояться, что Аллах покарает эту гору, закатила глаза Энни.
Конечно, покарает, когда Магомет до нее доберется!
Несмотря на свой полководческий талант, грузин упорно не желал понимать шуток.
Я поддерживаю капитана Биноша, произнес Грай, подняв руку. Вслед за ним последовали остальные.
Несогласными остались лишь Лурье, Фарлоу и Маццура.
Да, значит, восемь против троих, хмыкнул Фолкинсон. Я надеялся на большую благоразумность.
Адмирал тихо выскользнул из толпы, нарочито медленно подошел к пульту и, включив коммуникатор, произнес:
Лейтенант! Арестовать всех, кроме Лурье и Фарлоу!
«Удивительно!» подумал капитан. «Адмирал тоже втесался в этот заговор! Невероятно просто, как можно было попасться на его болтовню и не заметить столько сигналов о его предательстве». И, действительно, о подобном мог не догадаться лишь идиот, с чем Грай мысленно и торжественно себя и поздравил. «Но, в принципе, успокоился Гюнтер, еще все можно изменить, охране бежать сюда минут пять, даже шесть. Надо брать в расчет тот фактор, что они все разом попытаются протолкаться в лифт».