5
Мидас
Эллиот ел уже шестую чашку меда, когда его начало тошнить. Мед опускался в желудок идеальными шариками, золотыми пузырьками, сверкающими и подрагивающими на конце его ложки. Выходил же он в брызгах, падающих в ведро у ног Эллиота, липких, коричневых и вонючих. Когда рвота окончательно прекратилась, Эллиот вытер рот и, выпрямившись, увидел, что на него смотрят все посетители галереи. Под его взглядом они смущенно отводили глаза, как будто это их, а не его только что вырвало на платформе посреди художественной галереи. Эллиот сказал себе, что не чувствует стыда за то, что на него смотрели во время этого процесса. В конце концов, в этом и был смысл. В произведении искусства. Да и в искусстве в целом. Им нужно было остановиться и посмотреть на это. Он лучезарно улыбнулся зрителям и вытер каплю рвоты возле уголка рта.
К платформе Эллиота подошли двое подростков примерно того же возраста, что Ретт. У обоих под мышками были зажаты альбомы для рисования в твердом переплете, создававшие впечатление крыльев. Студенты. Во время учебы в художественной школе у Эллиота был такой же альбом, и он тогда развел нескольких разных девушек, с которыми встречался, на секс. Каждая из них сначала протестовала скептически изгибала бровь или презрительно фыркала, типа черта с два, но в итоге ему всегда удавалось уложить их округлые тела на холодные мраморные плиты. Подростковый половой акт, как теперь казалось, по-прежнему будоражил Эллиота. К этому можно подобрать одно слово, слишком глупое, чтобы произносить его вслух: трансмутация.
Мальчик, подошедший к платформе Эллиота, носил очки в проволочной оправе, которые, по-видимому, достал из дедушкиной шкатулки. Волосы девочки были обмотаны ярким шарфом, из-под которого на макушке выбивалось несколько косичек, смахивающих на мишуру на праздничном колпаке. Подростки обводили глазами предметы на платформе Эллиота стеклянный кувшин с медом, ложку, чашку, из которой он ел. Их взгляд задержался на воняющем ведре.
Думаешь, кувшин был полным, когда он начал? спросила девушка о кувшине с медом.
Не, это подделка, сказал парень, указывая на ведро и подмигивая Эллиоту сквозь стеклянную линзу. Он смастерил какую-то трубку или типа того.
А блевотина? Точно настоящая. Я уверена.
Эллиот взял чашку с медом и положил в рот еще одну ложечку, молясь, чтобы его желудок смог с ней справиться. У него внезапно появилось желание произвести впечатление и напугать этих детей.
Но девушка только цокнула языком и сказала:
Мистер, с сегодняшнего дня вы больше никогда не сможете есть мед. Вы даже не задумывались об этом?
В выражении ее лица было что-то такое, что напомнило ему Вэл. Вот оно ее глаза: они были такими же, как у Вэл. А ведь все глаза, вдруг понял он, все глаза посетителей галереи были глазами Вэл сверкающими, темными, непостижимыми. Эллиот бросил ложку обратно в чашку и снова подумал о признании Вэл. Точнее, о ее признании в том, что есть кое-что, в чем она не признается.
«Расскажи мне. Почему ты не хочешь?»
Мидас, прочитал парень на плакате, прикрепленном к платформе, затем снова посмотрел на Эллиота и кувшин. Это о жадности. Мидас это один жадный царь.
Нет, ты что, сказала девушка. Мидас это тот парень, который убил свою семью.
В конце дня к платформе подошел мужчина, который мог бы быть двойником Эллиота: приятная яркая одежда, тщательно взъерошенные волосы, тот же рост вкупе с сутулостью. Он сощуренно посмотрел на плакат, а прочитав, изящно отсалютовал Эллиоту рукой и сказал:
Все, к чему я прикасаюсь, тоже превращается в рвоту.
Эллиот улыбнулся в желудке разыгрывалась буря.
План удовлетворения от Apricity: Ешьте мед.
«Ешьте мед».
Вот что сказала мне Apricity. Если это была настоящая Apricity. Мы с Гвен сидели в парке в первый теплый весенний день, сырость земли просачивалась сквозь наше одеяло, и в этот момент к нам подошел мужчина с гладким серебряным футляром. Гвен узнала машинку, прежде чем парень успел сказать нам, что у него в руках. Некоторые богатые клиенты Гвен использовали Apricity, но, по ее словам, никто из них не казался от этого счастливее, хотя бы немного. Мужчина объяснил, что он актер и берет у людей их данные Apricity для арт-проекта, которым занимается. Но только он не использовал слово «арт-проект». Он назвал это произведением.
И я подумал: «Произведением чего?»