И хотя смеялись не надо мной, а над тем, как ловко Белка меня поддела, все мое геройство растаяло от этого «бы», как дым.
В первый раз я подумал о том, что будет, когда я выпишусь из больницы. Сейчас мне хорошо и весело, все считают меня героем. Но нога заживет, приду домой, а дальше что?
Все ребята перейдут в седьмой класс, а я как был двоечник, так двоечником и останусь, как сидел в шестом, так и буду сидеть в нем второй год. В классе нам с Димкой отведут самую последнюю парту, чтобы мы, два здоровенных дурака, не загораживали доску другим ученикам, которые меньше нас, но умнее. Картинка! Хорошо, если не исключат из школы! А ведь могут и исключить! Что тогда? Идти опять искать золото, которого нет? Или ловить еще какого-нибудь старикашку?
– Ты что стал кислый, как простокваша? – спросила Белка.
Не знаю, что бы я ответил ей, если бы не зашла к нам в палату дежурная сестра:
– Васю Молокоедова в кабинет главного врача!
– Ох, Молокоед, и мучают же тебя здесь! – посочувствовала Белка. – Даже поговорить не дадут.
В кабинете главного врача сидели стенографистка и капитан, а напротив… Белотелое. Очки он или потерял или нарочно спрятал и глядел на меня злыми, желтыми, как у кота, глазами.
– Узнаете друг друга? – спросил капитан. – Скажите, Белотелов, где вы последний раз виделись с Васей Молокоедовым?
Так Любомиров начал допрос этого мерзавца.
Тот сразу начал крутиться, говорить, что ездил присмотреть место для рыбной ловли и на обратном пути встретился со мной в кузове попутной машины и что я будто ехал с рыбалки.
Потом, сказал он, мальчик выпрыгнул из машины, и они с шофером долго меня искали, боялись, как бы я не расшибся.
– А вы не знаете, почему мальчик выпрыгнул?
– Откуда же мне знать? – пробурчал Белотелов. – Это вы у него спрашивайте.
– Скажи, Вася, почему ты выпрыгнул? – обратился ко мне капитан. – Что это вздумалось тебе ломать собственные ноги?
– Что вы скажете на это, Белотелов? – стал допытываться капитан, выслушав меня.
– Мальчишеские бредни! Этот парнишка, товарищ капитан, вообще большой фантазер. Я у них часто бываю по соседству, и вечно он носится с Джеком Лондоном, Брет-Гартом и Луи Буссенаром. Это и его соседи подтвердят. Да что уж чище – он целую экспедицию в Золотую Долину снарядил и решил там заняться добычей золота!
Я подмигнул капитану и спрашиваю:
– Между прочим, гражданин Белотелов, от кого вам стало известно про нашу экспедицию в Золотую Долину?
Белотелов понял, что попался:
– Слухи такие были…
Тут уж в него опять капитан вцепился:
– От кого слышали?
Он знал, что если соврет, ему сразу очную ставку сделают, и брякнул:
– Молокоедов мне сам сказал.
– Когда?
– Накануне своего бегства.
– И вы молчали об этом, хотя бывали у них и знали, что мать утопленником его считает? Почему вы молчали?
– Простите, я ошибся, – мычал Белотелов. – Он сказал мне об этом в машине.
– Ну, знаете, Белотелов, – смеялся капитан, – не надо так стенографистку подводить. Ведь она записала с ваших слов, что Молокоедов возвращался с рыбалки, а теперь вы говорите, что он там добычу золота вел. Что же, прикажете переправлять ваши ответы?
Засыпался Белотелов, а признаться не хочет.
– Вы спросите, товарищ капитан, как его зовут.
– Можете ответить, Белотелов?
– Меня зовут Пантелеймон Петрович. Да это и из паспорта видно.
– Значит, Пантюхой зовут? А почему отдельные граждане вас Генрихом величают?
Белотелов вскочил, сразу видно, что я его под ребро поддел, потом сел и, глядя мне в глаза, бросил:
– Мальчишка сочиняет…
Капитан успокоил его, дал выпить холодной воды и спросил, откуда мне известно насчет Генриха. Я рассказал, как стоял за елкой, и как этот Пантюха со стариком говорил, и как ему было поручено убить меня.