Я понимаю, кивая в такт словам директора, произнесла женщина.
Это хорошо. Так где же Григорий? Признаться, меня беспокоит факт его пропуска.
Так если бы я знала, Вильгельм Альбертович. Записку, стервец, оставил, утром на чердаке нашли. Мол, хочу счастья попытать. Походить по морям. А с кувалдой к заклепкам, как батя, встать всегда успеется.
Как же так? Не пройдя посвящения?
Как так? как подрубленная опустилась на стул Марфа. А Ваня решил было, что он уж прошел посвящение и, ни слова не говоря, сбежал. Хотел отпроситься с верфи пораньше, чтобы успеть вас в школе застать да о Сути Гришкиной выяснить А он, значит Женщина с надеждой посмотрела на директора.
Нет, Марфа Андреевна. Посвящение он не проходил.
Да что же это за напасть! Это он что же, пустышом останется? И вновь взгляд, полный надежды, на директора.
Быть может, и нет. Мы предполагаем, что Господь выделил его, наделив своим даром.
Кого? Гришку? Это Гришка-то одаренный? Не может быть! не веря в эти слова, испуганно махнула рукой женщина.
Чтобы это выяснить, нужно с ним поговорить, задумчиво произнес директор.
Так где его искать-то? Написал, что сговорился с контрабандистами и те за плату обещали вывезти его на другой остров. А там уж он на корабль устроится.
Вообще я удивляюсь вам, Марфа Андреевна. Ваш сын сбежал, а вы так спокойно об этом рассуждаете, решил вставить свои пять копеек Васин.
Так а чему дивиться-то? Ваня, муж мой, тоже в свои годы сбежал из дому. Потому как по морям ходить хотел. А яблоко-то от яблоньки недалеко падает, утирая кончиком платка выступившие слезы, ответила она.
Марфа Андреевна, а чем увлекался ваш сын? поинтересовался директор.
Так гимнастикой. Эвон и по утрам бегал, и тяжести таскал, и по земле валялся, аки порося. Дождь, снег все нипочем.
Значит, гимнастика
Ну да.
Топилина отвела директора и учителя на задний двор, где продемонстрировала все приспособления Гриши. Васин подтвердил, что в гимнастике у парня и впрямь все обстояло самым лучшим образом. Да и Уступов наверняка то же самое скажет. Директор молча слушал, прокручивая в голове возможные варианты.
И что вы об этом думаете? спросил Васин, когда они уже катили в паромобиле.
Если судить по подбору инвентаря, вполне возможно, что он одаренный атлет.
А может, художник? У него хорошо получалось рисовать.
Не мне вам объяснять, что дар проявляется заблаговременно в неосознанной тяге к нему. Он рисовал при всякой возможности?
Н-нет. Такого я за ним не припомню. Но можно поспрашивать у ребят.
Хорошо. Тогда сначала в школу, а потом к боярину Морозову. Но я уверен, что искать нужно именно атлета.
Искать?
Неужели вы думаете, что боярин Морозов оставит это дело без внимания? Погодите, он нам еще и выволочку устроит за то, что упустили одаренного. И какая блоха укусила Топилина, что он бросился в бега
Романтика. Я тоже мечтал о море.
Н-да. О море мечтали все.
Отправил в топку очередную лопату угля. После чего смахнул грязной тряпкой со лба пот. Повязанная тесьма помогала только поначалу, но стоило ей промокнуть, как влага проходила через нее, словно и нет никакой преграды. За смену Борис менял это нехитрое приспособление до десятка раз. Пока одна вбирала в себя влагу, вторая сохла на ручке заслонки топки.
Да. Теперь уж опять Борис Петрович Рудаков. Именно под этим именем он значится в списках команды угольщика «Морж». Григорий остался в прошлом. Теперь у него новая жизнь. Начавшаяся не самым лучшим образом. Ну а чего он хотел-то? Читать нужно, что подписываешь, а не лениться. С другой стороны, на что еще мог рассчитывать сопляк, не имеющий специальности? Разве только в юнги, которые, по сути, и учатся морскому делу на практике. Но и тут не судьба, ибо не хватает Разумности. Словом, куда ни кинь, всюду клин.
Подошел к висящему на цепи чайнику, опустил прикрывающий лицо платок, ну чисто ковбой, и потянул через носик успевшую согреться воду. Прополоскал рот, сплюнув грязь на стальной пол. Потом еще раз. Вроде почище. Сделал несколько больших глотков. После чего снял платок и прополоскал его от всепроникающей угольной пыли. Вновь повязал на лицо, пошел за высохшей тесьмой. Сменил и взялся за кочергу длиной в два его роста. Пошурудил в топке и вернул ее на место.
Всё, черти! Шабаш! Хватит поджаривать грешников, дайте нам повеселиться! задорно прокричал Прохор, вечный балагур команды кочегаров.