Покончив с изучением мельчайших крупиц камня и не найдя ничего интересного, я сняла оттиски со всех настенных надписей и приступила к детальной зарисовке барельефов и фресок. Завершить эту работу до зимних дождей не удалось, однако сделано было немало. Что же до текстов Абдул-Алим ибн Нугман отредактировал Сухайлов перевод и перед тем, как мы покинули Куррат, передал ему исправленный вариант. Теперь Сухайл при всяком удобном случае садился за драконианскую часть текста, найденного на Камне с Великого Порога, отыскивая соответствия, которые позволяли разобраться в драконианской фонетике, после чего перешел к словарю, грамматике и так далее. Заполучив в руки множество новых надписей, мы не могли дождаться, когда же сумеем прочесть, о чем в них говорится.
До тех пор, пока текст не оказался готов к публикации, при посторонних мы этой темы не обсуждали. Шума вокруг Сердца Стражей и без того поднялось более чем достаточно: к месту раскопок толпами повалили журналисты со всей Антиопы. Некоторые подготовились к опасностям пустыни столь скверно, что Сухайлу пришлось обратиться к помощи гальбов, дабы те взяли на себя розыск и спасение неопытных путников от весьма вероятной гибели. Впрочем, расхаживать по лагерю в надежде увидеть подземный храм либо взять интервью у Сухайла, у меня, а то и у нас обоих, это им отнюдь не мешало.
Именно в этот недолгий период моя репутация в свете подверглась пересмотру просто-таки устрашающих масштабов. Какие-то несколько месяцев назад я пользовалась скандальной известностью женщины, с непристойной скоропалительностью вышедшей замуж за человека, считавшегося ее давним любовником. Благодаря нашему открытию мы вскоре превратились в романтическую сказку века в двух эксцентричных гениев, обреченных быть вместе и поженившихся в столь бурном порыве страсти, что сентиментальной публике оставалось лишь завистливо ахать: «Вот это любовь!». Я далека от мысли спорить с определением «эксцентричные», питаю разумное уважение к собственному интеллекту и интеллекту мужа, однако об образе, созданном нам сплетниками и журналистами со всего света, вспомнить без смеха не в силах.
К счастью, пик этой шумихи я пережила в пустыне, вдали от сплетен, распространившихся по Куррату и вышедших далеко за его пределы. По возвращении в Ширландию Натали презентовала мне целую подшивку вырезок из фальчестерских газет; признаться, читая их, я то смущенно краснела, то не могла сдержать хохота. Но в общем и целом сей внезапный переход от скандальной известности к истинной славе немало способствовал взлету моей научной карьеры, так что жаловаться тут грех.
Вспоминая те времена, не могу без улыбки думать и кое о чем еще. Находка в Лабиринте Змеев привлекла к себе всеобщее внимание и вполне справедливо, поскольку Сердце Стражей не сравнить ни с одним из археологических открытий, сделанных после (хотя Дзинкай, огромный город, погребенный под вулканическим пеплом, немногим ему уступает), а посему мои эксперименты с медоежками не интересовали практически никого, кроме нас с Томом.
Переломный момент в них настал после того, как зимние дожди наконец-то выгнали нас из пустыни. Все это время лейтенант Мартон добросовестно выполнял мои инструкции касательно условий инкубации яиц и, стоило нам вернуться в Дар аль-Таннанин, немедля явился ко мне с донесением.
Едва увидев его, я поняла: что-то неладно. Лейтенант заламывал руки так, что рисковал вывихнуть палец.
Что произошло, лейтенант?
Результаты, заговорил он. То есть один из результатов. То есть медоежка. Одна из медоежек. Она ненормальная. Не такая, как остальные.
Что, заболела? Которая? спросила я, потянувшись за папками, в коих хранились все мои рабочие записи о медоежках.
Однако названного лейтенантом порядкового номера в моих папках не нашлось: он принадлежал одному из детенышей, родившихся в мое отсутствие. Отложив реестр в сторону, я сказала:
Лейтенант Мартон. Сделайте глубокий вдох и доложите внятно: что именно не в порядке?
Лейтенант подтянулся и расправил плечи.
Я сделал все, как вы велели, кавалерственная дама Изабелла увеличил нагрев. Поднял температуру выше порога ожидаемой гибели яиц, и с изрядным запасом. И все же одно из яиц дало потомство. И эта особь она не такая, как другие.
Поднимаясь из-за стола, я едва не опрокинула кресло.
Показывайте.
* * *Что лейтенант имеет в виду, было видно с первого же взгляда. Наткнувшись на подобного детеныша в естественной среде обитания, я решила бы, что он очень похож на детеныша медоежки, но не более возможно, принадлежит к некоему родственному виду. Самки медоежек имеют тускло-зеленый окрас, самцы же черный с желтым, плюс ярко-голубой гребень. Передо мной, судя по телосложению, была самка, однако в ярко-оранжевой чешуе. К тому же ее тело отличалось несвойственной самкам медоежек худобой и гребнем много тоньше обычного. В общем и целом мутировала она далеко не столь сильно, как тот же Бутуз, и на вид выглядела вполне здоровой, однако, как справедливо отметил лейтенант Мартон, ненормальной. Не такой, как обычные медоежки.