Конечно, мы отправились в Лабиринт вовсе не ради них, однако сия картина не могла оставить равнодушным даже человека, столь одержимого живыми драконами, как я. Если б и мне довелось расти невдалеке от подобных реликвий, как знать возможно, и я увлеклась бы драконианами не меньше Сухайла. В Ширландии драконианских руин ничтожно мало, а те, что есть, не вызывают ничего, кроме разочарования, однако при виде Стражей Времени у меня захватило дух.
На ночь мы разбили лагерь неподалеку. Сухайл сознался, что однажды устроил себе постель прямо в вестибюле.
Но больше никогда, с чувством сказал он. В ту ночь мне ни на минуту глаз сомкнуть не удалось. Я был уверен, что Стражи знают о моей выходке и вовсе ее не одобряют.
Стражи Времени
Я прекрасно понимала, что он имеет в виду. Я отнюдь не суеверна, но мне тоже не хотелось спать под надзором этих каменных глаз, и на ночлег мы ушли за поворот туда, откуда статуи было не видно.
Все время пребывания в Лабиринте мы стерегли лагерь по ночам: благодаря грунтовым водам, растительность в этих краях имеется даже летом, что привлекает сюда различных травоядных, за коими, в свою очередь, приходят и хищники, а наших крохотных костерков из верблюжьего помета недоставало, чтоб отпугнуть зверей. Одну меня в караул не ставили не столько из-за пола, сколько из-за отказа учиться стрелять однако в ту ночь я все равно почти не спала, раздумывая о драконианах и обо всем, что они могли знать о мире.
Наутро мои спутники начали обыскивать окрестности, а я осталась внизу и взялась рисовать Стражей Времени. Вряд ли в этом имелась какая-либо необходимость: Стражей рисовал и каждый заезжавший сюда путешественник, и даже те, кто в глаза их не видел, однако, глядя на эти древние изваяния, я не смогла отказаться от мысли запечатлеть их на бумаге собственной рукой. Задерживаться здесь надолго мы не могли и прекрасно сие понимали. Когда-то неподалеку был колодец (Сухайл показывал место), но его так завалило, что легче было бы выкопать новый. По воду приходилось ездить довольно далеко. Между тем одна из наших дойных верблюдиц после самума пала, а другая доилась не так обильно, как можно было надеяться.
Вскоре откуда-то сверху донесся победный вопль.
Обернувшись, я увидела Тома, стоявшего на краю плато напротив Стражей. Снизу он казался лишь серым пятнышком на фоне выцветшего от солнца неба. Он помахал мне шляпой, а свободную руку поднес ко рту и крикнул:
Здесь!
Взбираясь на плато, он в кровь разодрал ладони я обнаружила это, когда Сухайл отвел меня наверх более легким путем (заметьте: «более легким» отнюдь не значит, что путь оказался в прямом смысле легок). Однако страдания Тома окупились сторицей: посреди плато, во впадинке, засыпанной песком, он отыскал нетронутую кладку яиц.
С драконьей точки зрения место было идеальным. Плато располагалось на такой высоте, что тень укрывала его лишь под конец утра да к вечеру. При этом углубление в центре удерживало песок (иначе его сдуло бы ветром), и в этот песок наша дракониха отложила яйца. Да, как сие ни фантастично, однако мне крепко запало в голову, будто яйца эти отложены именно ею первой самкой дракона, совершавшей брачный полет на наших глазах, той, чей след оказался потерян, когда аль-Джелида помешал мне углубиться за ней в Лабиринт. Конечно, вероятность была ничтожно мала но разум мой не всегда оценивает вероятности рационально.
С точки зрения натуралиста в этом месте не хватало кое-чего весьма и весьма желательного. Поблизости не было воды. К тому же, дабы увидеть появление детенышей на свет, нам с Томом пришлось бы либо устроиться прямо во впадинке (идея не слишком разумная), либо взбираться на еще более крутой и высокий соседний холм и наблюдать в бинокли.
Как вы, вероятно, понимаете, на последнем мы и остановились. Тем временем Эндрю с аль-Джелидой взяли верблюдов и отправились по воду.
Ничто не может отвлечь от жуткой жары и жажды лучше, чем интеллектуальный триумф. Кладку мы нашли как раз вовремя: на следующий же день, когда мы с Томом старались получше растянуть плащи, дабы укрыться от солнца, детеныши начали выбираться из скорлупы. Не один час пролежала я на раскаленном камне, вытянувшись во весь рост и отводя от глаз бинокль только затем, чтобы зарисовать то, что видела. Сухайл расхаживал вокруг нас с полотном и палками и обеспечивал тень, чтоб мы, с головой уйдя в наблюдения, не погибли от теплового удара. К концу дня у меня началась мучительная мигрень, но это было мне безразлично: я наконец-то увидела, как рождаются на свет пустынные драконы.