Да нормально. Я пожал плечами. Второе место.
А че не первое? тут же влез Козя, мелкий парень из соседнего двора старше меня на год, но при этом почти на голову ниже.
Ну, так получилось. Я пожал плечами, а потом насмешливо покосился на него. Но ты можешь попробовать сделать лучше. У нас в бассейне через две недели новые соревнования. Приходи. Станешь первым сам тебе поаплодирую.
У нас с Козей были контры. Он появился в нашей компании дней шесть назад и, узнав, что я младше его, тут же попытался мной командовать. Остальная компашка, к тому моменту знавшая меня достаточно хорошо, смотрела на его попытки со снисходительной насмешливостью, ожидая, что вот-вот Козе «прилетит по полной». Но я с какого-то перепуга решил не обострять и попытаться поставить Козю на место мягким способом. Жалко стало. Уж больно мелким он был. И от этого сильно страдал. Что стало мне очевидно уже после пяти минут общения. Как и то, что именно этим и объяснялась его задиристость. Так что был очень неплохой шанс на то, что, если помочь ему справиться с его негативной психологической самоустановкой, он сможет вырасти во вполне нормального парня, а не в мелкого хулигана Поэтому я решил считать эту ситуацию психологическим тренингом себя, любимого, и наработкой практики управления людьми. В прошлой-то жизни подобная практика у меня была большая, хотя и несколько специфическая. Потому как армейская. Как-никак двадцать четыре года погоны относил. И на пенсию ушел полковником Но на этот раз становиться профессиональным военным я не собирался.
Нет, армия, несомненно отличная школа. И я был ей благодарен за все то, что она мне дала. В первую очередь умение разбираться в людях, конечно, но еще и понимание, как широки на самом деле пределы человеческих возможностей. Даже своих собственных. Особенно своих собственных! Было у нас в училище упражнение, которое я и сам потом широко практиковал. Ну, когда стал офицером. Очень наглядное Рано утречком подразделение поднимали по тревоге и уводили на марш-бросок в полной выкладке. А в полной выкладке долго бежать не получится. Сдохнешь быстро. Но вот «волчьим скоком», то есть сто шагов бегом, потом сто шагов шагом, можно передвигаться часами. Однако, когда ты уходишь на такой марш первый раз, организм этого не знает. Да и не нравится ему, привыкшему к ленивой и комфортной гражданской жизни, когда его так нагружают. Поэтому он начинает довольно быстро сигнализировать тебе всеми доступными способами, как ему плохо и некомфортно: глаза заливает пот, сбивается дыхание, начинают болеть ноги, колоть в боку, ломить косточка на крестце, которую набило малой пехотной лопатой Но сделать ничего нельзя. Потому что сзади бежит «замок» и орет:
Подтянись! Шевели ногами! Не отставать!
Потом пот начинает не только заливать глаза, но и хлюпать в сапогах. Ноет хребет, который набило каской, сбившейся на затылок, и ты уже не дышишь, а сипишь, с трудом втягивая воздух в горящие легкие через потрескавшиеся от жажды губы. Потому что воды у тебя только одна фляжка. И пить ты имеешь право только по разрешению командиров. Нет, были некоторые, которые тишком выхлестывали всю фляжку уже на первых пяти километрах ох как же они потом страдали! И вообще, по всем внешним признакам ты должен был упасть и умереть еще пару километров назад, однако гудящие ноги, обутые в ставшие почти неподъемными сапоги, продолжают бухать по земле, неся тебя вперед в стаде таких же хрипло и со свистом дышащих существ, своей расхристанностью и измученным выражением на лицах ни разу не напоминающих бравых защитников Родины А еще через три километра «замок» командует:
Так, Шабаршин сними с Аракеляна автомат. Онопко ты хватаешь его вещмешок. Лобов, Марков быстро сняли брючные ремни и зацепили Аракеляна за запястья. Поволокете его! Что, не видите, что он уже на последнем издыхании? Товарищу помогать надо. Взвод своих не бросает.
А ты мысленно взвываешь, потому что тоже на последнем издыхании. И уже давно на последнем издыхании. И это тебя надо волочь, а не Аракеляна. Причем уже километров пять как надо. А то и десять Но все равно, раздвинув дрожащими от усталости руками сбившиеся на пузо подсумки, выдергиваешь из бретелек на штанах тонкий брезентовый ремешок, на котором держатся брюки, и, не прекращая бега, захлестываешь твоего товарища по курсантскому взводу за безвольно повисшие запястья, после чего крепко вцепляешься в свободный конец ремешка. А «замок» снова орет: