Тогда скажите, пожалуйста, на каком основании я нахожусь здесь? не позволил продолжить я.
По приглашению. Захар ведь приглашал вас?
Это называется приглашением? Привезли в какой-то черной коробке с лампочкой Насильно!
Как насильно? Захар, как же так? Такого просто не может быть! Ну, давайте по порядку и поправьте меня если я что-нибудь напутаю. Вы сами вышли из квартиры. Затем из подъезда. Никто вас за руку не только не тащил, но и не вел. И даже не сопровождал. Сами сели в машину. Хорошую, дорогую, вас никто в нее не заталкивал. Да, такая машина с виду напоминает чем-то коробку, но что ж поделать? Такой ее придумали дизайнеры. Вы вот утверждаете, что выдумываете истории, а они придумывают внешний вид автомобиля Но мы отвлеклись. Меня очень волнуют ваши слова! Что вы называете «принуждением»?
Нет, ничего грустно ответил я, поняв, что спорить бесполезно и может стать только хуже. Но не удержался и поправил. «Насильно», я говорил. Я просто не хотел ехать.
Я тоже не всегда хочу ехать, но каждый день сажусь и еду. А ты, Захар?
Так точно!
Вот смотрите, продолжил Колмыков, я проявляю к вам и к вашей писательской деятельности неподдельный интерес и хочу с вами познакомиться. Как это организовать? Конечно, мне по долгу службы проще найти вас, чем, скажем, любому другому вашему поклоннику. Но Представляете, к вам в дверь звонит человек в форме полковника. Тоже ведь не самый хороший вариант таким вот образом напроситься на встречу? Что бы вы обо мне подумали и какой у нас разговор бы получился? Согласны? А тут, вы сами видите, официальное здание, люди в форме, да и ваш знакомый, Захар, тут же. Это должно вас больше успокоить нежели мой визит к вам. Не так?
Отчасти так пришлось согласиться мне.
Вы совершенно напрасно расстраиваетесь и волнуетесь! Мы вас позвали на беседу и совершенно не имеем умысла как-то навредить вам. Поговорим и расстанемся друзьями, я надеюсь. Просто ваше творчество очень заинтересовало нас, вот и все. Давайте поговорим о нем?
Ну что ж, давайте
Так вот вспоминая на чем я его прервал, начал полковник. Когда историю рассказывает документалист, нам понятно: откуда он берет информацию, кто его коллеги, соавторы, где происходит событие, кто действующие лица. Короче, все известно, все данные и источники раскрыты. Тут вопросов никаких не возникает: он, журналист, или репортер, или кто-то еще из медийной сферы, профессионально зарабатывающий на освещении каких-либо событий, доступен для предметного общения. С беллетристами тоже все более-менее ясно, они работают с архивами, воспоминаниями, известными людьми. А вот с писателями, авторами художественных произведений, ситуация несколько иная. Они совершенно свободны в своем творчестве и неподконтрольны никому
Но ведь так и должно быть, перебил я, в этом и состоит свобода
«Свобода, равенство, братство» помните такой лозунг? прервал меня Колмыков. Жаль, что его начинают забывать. В нем перечислены основополагающие принципы общества. Нашего общества под названием государство. Не отдельно взятого человека, а общности людей. И если один человек со своей свободой способен навредить обществу, если из-за его неверного понимания свободы могут пострадать общегосударственные интересы, то о каком равенстве и братстве может идти речь? Этот человек, получается, считает себя выше окружающих его людей? Тех людей, которые ему приходятся братьями! Стало быть, не ровня они ему что ли? Как вы считаете: есть место такому человеку в обществе и достоин ли он свободы в общем понятии этого слова, которая заключается в соблюдении принятых законов и на моральных принципах?
Постойте ничего не понимаю запутался я от столь витиеватой фразы с часто повторяющимися словами. Разве это не коммунистический лозунг?
Социалистический.
Социализм это предтеча коммунизма. Так что это одно и тоже.
Какой бы он не был, разве вы с ним не согласны?
Вы знаете, сейчас, когда общность людей, живущих в нашей стране, если и можно назвать братством, то только братством волков, готовых перегрызть друг друга, а равенство только снится, причем богатым исключительно в кошмарных снах, данный лозунг не просто не актуален, а звучит, как насмешка и мне, например, представляется жутким пережитком.
А давайте попробуем начать с себя, предложил Колмыков. Мы вот с Захаром и все наши коллеги пытаемся принести пользу обществу. И работа наша нацелена на выявление заблуждающихся и направлении их в правильное русло.