Вы крайне меня заинтриговали, сказал Холмс. И поскольку вы получаете столь крупную сумму сто фунтов в год, да еще подрабатываете, то, конечно же, немного путешествуете и позволяете себе всякие удовольствия. Мне кажется, одинокая женщина может легко сводить концы с концами и на шестьдесят фунтов годовых.
Мне вполне хватило бы и меньшей суммы, мистер Холмс, но вы же понимаете, пока я живу дома, я не хочу быть обузой для них, и потому этими деньгами распоряжаются они. Разумеется, это временно. Мистер Уиндибенк каждый квартал забирает мои проценты и отдает их маме, а я убедилась, что отлично обхожусь моим заработком как машинистки. За страницу я получаю два пенса и без труда печатаю за день от пятнадцати до двадцати страниц.
Вы очень ясно обрисовали ваше положение, сказал Холмс. Это мой друг, доктор Ватсон. В его присутствии вы можете говорить столь же откровенно, как и со мной наедине. А теперь, будьте столь добры, расскажите нам все о ваших отношениях с мистером Хосмером Ангелом.
По лицу мисс Сазерленд разлился румянец, и она нервически затеребила бахрому своего жакета.
Поначалу я познакомилась с ним на балу газовщиков, сказала она. Пока папа был жив, они всегда присылали ему пригласительные билеты, а потом не забывали нас и присылали билеты маме. Мистер Уиндибенк не хотел, чтобы мы приняли приглашение. Он вообще не хочет, чтобы мы где-нибудь бывали. Он прямо-таки выходил из себя, если я собиралась отправиться даже на пикник воскресной школы. Но на этот раз я твердо решила приглашение принять и потанцевать на балу какое, собственно, он имел право возражать? Он сказал, что нам не след якшаться с таким сбродом, а ведь там должны были собраться все папины друзья! И он сказал, что мне нечего надеть, а ведь мое вельветовое сиреневое платье я даже еще ни разу не вынимала из гардероба! Под конец, когда ничего другого не оставалось, он укатил во Францию по делам фирмы. Но мы, мама и я, все-таки отправились на бал с мистером Харди, который прежде работал у нас старшим мастером, и вот там-то я и познакомилась с мистером Хосмером Ангелом.
Полагаю, сказал Холмс, когда мистер Уиндибенк вернулся из Франции, он очень рассердился, что вы побывали на балу.
Ну-у, он отнесся к этому по-хорошему. Помнится, он засмеялся, пожал плечами и сказал, что нет смысла что-либо запрещать женщине, все равно она сделает по-своему.
Так-так. Следовательно, на балу газовщиков вы, насколько я понял, и познакомились с джентльменом по имени Хосмер Ангел.
Да, сэр. Я познакомилась с ним в тот вечер, а на следующий день он приехал справиться, благополучно ли мы добрались домой, а потом мы с ним встречались то есть, мистер Холмс, я два раза выходила погулять с ним. Но затем вернулся отец, и мистер Хосмер Ангел нас больше не посещал.
Нет?
Ну, понимаете, отец ничего такого не терпит, и в гости никого не приглашает, если может, и любит повторять, что женщине для счастья достаточно ее семейного круга.
Но ведь, как я все время твердила маме, женщине нужен ее собственный семейный круг, а я еще им не обзавелась.
Ну а мистер Хосмер Ангел? Он не пытался увидеться с вами?
Так отец снова через неделю собирался во Францию, и Хосмер написал, что будет безопаснее и лучше не видеться друг с другом до его отъезда. А пока можно переписываться, и он писал мне каждый день. Утреннюю почту вынимаю я, так что отец знать не знал.
И вы уже обручились с этим джентльменом?
О да, мистер Холмс. Мы обручились на нашей первой прогулке. Хосмер мистер Ангел, был кассиром на Лиденхолл-стрит и
В какой конторе?
Это-то и хуже всего, мистер Холмс. Я не знаю.
Ну а где он жил?
Ночевал в конторе.
И адреса вы не знаете?
Нет. Только улицу. Лиденхолл-стрит.
Так куда же вы адресовали ваши письма?
В почтовое отделение на Лиденхолл-стрит до востребования. Он сказал, что, адресуй я их в контору, клерки начнут насмешничать, что он обзавелся дамой сердца, а я сказала, что могу печатать их на машинке, как он свои, но он и слышать об этом не захотел, потому что, сказал он, когда я их пишу, они исходят от меня, а когда печатаю, он всегда чувствует, что нас разлучает машинка. Это показывает, мистер Холмс, какие чувства он питает ко мне и о каких милых пустячках думает.
Весьма многозначительно, сказал Холмс. Я давно считаю аксиомой, что пустячки неизмеримо важнее всего прочего. Вы не могли бы припомнить еще какие-нибудь пустячки о мистере Хосмере Ангеле?