Жена, вместо того чтобы посочувствовать, когда узнала о диагнозе, прошипела:
И чего я, дура, тебя в Москву с собой взяла? Здоровых мужиков, что ли, мало?
Но все же не бросила. Колотилась на двух работах, тянула сына и инвалида-мужа. Боря пытался помогать по хозяйству убрать в квартире, приготовить, понянчить ребенка. Когда же не дождался от жены ни слова благодарности, стал выпивать. Сначала просто по стопарику, чтобы уснуть, потом все больше. Знал, что нельзя, а не мог удержаться. Жена терпела довольно долго, а потом подала на развод и на выселение. Сыну тогда было лет двенадцать. Спасибо, государство не дало инвалиду пропасть выделило комнату в коммуналке.
И дальше жизнь пошла под откос. В минуты просветления Борис думал: все у него сложилось бы совсем по-другому, будь у него нормальная семья. Расти он не с деспотом-отцом, а с матерью и сестрой. Уж те, родная кровь, точно бы не бросили его на произвол судьбы, как это с легкостью сделала нелюбимая жена.
Однажды пришло решение: он должен найти своих давно потерянных, но таких близких родственников. Не для того чтобы просить у них помощи Борис давно привык к неустроенности и принимал как должное, что никто ему ничем не обязан. Но одиночество его просто убивало Ведь ни работы, ни друзей, ни, считай, семьи! С бывшей женой они не общались вовсе, а подросший сын Женька заглядывал крайне редко. Приносил тортик, коротко рассказывал об успехах на работе, равнодушно интересовался здоровьем отца, а больше им и говорить не о чем было. Борис отчетливо понимал: сын его просто стесняется. Ведь им, мальчишкам, если и нужен отец, то совсем не такой, как он. Не пьющий, еле выживающий на пенсию инвалид, а бизнесмен или, по меньшей мере, летчик гражданской авиации. Когда Борис решился наконец поведать сыну тайну, он надеялся, что это поможет ему обрести хотя бы какое-то подобие семьи. У него самого, возможно, появится мать и сестра, а у Женьки тетка и бабушка. Они станут все вместе встречаться хоть иногда и поздравлять друг друга с праздниками К тому же сам-то он не знал, как искать давно потерянных родственников, а сын часами просиживает в Интернете, должен знать, что к чему.
Но тот, выслушав отцовский рассказ, только хмыкнул:
Прикольная история. Найти моих бабку с теткой, наверное, можно. Только на фига?
Борис даже опешил:
Что ты имеешь в виду?
Да зачем они нам? Чтоб явились из своих Апатитов в Москву да еще и на жилплощадь нашу претендовали?
Видно, лицо у Бориса в этот момент стало очень нехорошим потому что Женька на всякий случай отодвинулся от родителя и примирительно закивал:
Хорошо, хорошо, бать. Как, ты говоришь, их звали? Анастасия и Матильда Громовы? Попробую. Может, найду. Хотя вряд ли на них в Интернете есть хотя бы единственная ссылка
А через неделю Женька снова явился. Не с дежурным вафельным тортиком, а с огромным бисквитом. Сияющий. С горящими глазами. И едва не с порога выпалил:
Бать! Ты понимаешь, что ты гений? Непонятно только, чего ж ты раньше молчал!
Когда отец непонимающе уставился на него, триумфально заявил:
Сидишь тут в своей халупе и ведать не ведаешь, кто на самом деле твоя родная сестра! Да она же чертова богачка! Миллионерша!
А мама? пробормотал Борис. Моя мама?
Да она-то померла уж сто лет назад, и не в ней вообще дело!
Женька снисходительно потрепал совсем растерявшегося отца по плечу и закончил:
Тут вот в чем штука Ты ведь у нас нетрудоспособный инвалид. А значит, Матильде с тобой в любом случае поделиться придется. Закон, батя, строг но это закон!
* * *К двенадцати часам того же дня Павел Синичкин добрался наконец до убогой хрущевки, расположенной в шаге от МКАД. Местный участковый охотно рассказыал ему об одном из своих подопечных инвалиде Борисе Мединове, жалком пьянице. И предупредил, что тот сейчас, скорее всего, уже навеселе. Но Синичкин решил, что любой выпивоха, особенно употребляющий в одиночку, никогда не выгонит невесть откуда взявшегося возможного собеседника, особенно если тот придет с бутылкой. И не ошибся: Борис Мединов принял его с распростертыми объятиями. Когда выпили за знакомство и за хорошую погоду, дядька сам, почти без наводящих вопросов, начал повествовать историю своей не задавшейся жизни. О тиране-папаше, предательнице-жене и сыне, выросшем совсем не таким, каким хотелось его видеть.
Он ведь, Женька, жаловался Борис, даже познакомиться мне с Матильдой не дал. Потерпи, говорит, отец, мы к ней не просителями явимся А что задумал не говорит. Только обещает, что скоро, мол, в золоте купаться будем