Что можно было ответить на это? Принять просто, как предложение начать беседу? Или вспомнить, в каких обстоятельствах звучала эта реплика? Достала книгу, пролистала до процитированной строфы. Прочитала дальше
Юлька почувствовала, что краснеет. Сердце забилось, как у пойманной птицы. В горле пересохло, и живот скрутило физиологическая реакция на панику. Прошлась по комнате, стараясь дышать медленно и глубоко.
Она не Джульетта. Не та, которой это говорилось. И все, что Ромео произнес потом, покрыто пылью веков. И вообще это только литературное произведение. Повторив про себя раз десять, как мантру, успокоилась.
«Ты же не думаешь, что если у меня горит значок, то я обязательно тут?»
Как хорошо, что фразы безлики и Ромео не видит, в каком Юлька состоянии нестояния.
«Не думаю. Но надеялся, что ты меня услышишь».
Все-таки как же быстро он набирает ответы. Соображать не успеваешь!
Юлька хотела послать смайлик в черных очках, но промазала, и вместо него отправилось сердечко. Волнение опять нахлынуло жаркой удушающей волной. Сейчас Ромео решит, что она вообразила себе невесть чего, растаяла и растеклась по экрану. Теперь ей уже не казалось, что парень набирает текст слишком быстро. Потому что ответ не приходил целую вечность. А потом вдруг высветилось:
«Ух ты! Я чувствовал, что это будет хороший день!» И цветочки, целая поляна.
Юлька хотела уже написать, что отправила сердечко по ошибке. Но Ромео опередил:
«Сейчас ты напишешь, что ошиблась. Я, разумеется, отвечу, что так и понял». И следом еще одно: «И промолчу, что расстроился. Поэтому давай считать, что это не случайность?»
Он словно читал ее мысли на расстоянии. Юлька ощутила, как по спине побежали мурашки. Здорово!
* * *Максим если ты читаит эту записку то тибя ктото любит. А кто это сикрет.
Доброжылатили
И ище маму папу и Машу они тожы любят.
(Записка на холодильнике)Максим хотел было пристать к Маше насчет песни, но тут с работы вернулся папа. Без ботинка. С забинтованной правой ногой. Как доехал домой непонятно. И ведь никому ни слова не сказал.
Только когда увидел ошарашенные взгляды родных, пробормотал:
Да ладно вам. Нормально же все.
Это как? побледнела мама.
Ящик неудачно съехал. Ноготь сошел.
Короче, вполне в папином духе. Но как-то стало не до песни. Просто вылетело из головы, пока расспрашивали, как и что случилось. Папа, конечно, не особо охотно, но рассказал. Уже в конце смены выгружали материалы. Таскали ящики по двое. Отец со своей стороны подхватил, а напарник не рассчитал силу. Ладно, травмпункт рядом. И перелома нет.
Максим представил, какая это боль, и свою ногу аж заломило. Мама с Машей тоже сморщились. А близняшки пока ничего не ломали, им интересно. Смотрят на старших и, как обезьянки, повторяют ахи-охи, а у самих любопытство в глазах: что там, у папы под повязкой? Завтра им вместе, получается, дома сидеть, вполне могут пристать, чтобы показал.
Про песню вспомнилось уже потом, перед сном. Но не вставать же с постели и не будить Машу? Хотя она, конечно, вряд ли спит: или читает, или переписывается в телефоне, или вечер заново переживает.
Поворочавшись с боку на бок, попытался заснуть. Но в голову все лезли разные мысли. Про группу. Про признание Карины. Про Смелкова. Про Юльку. Конечно, больше про Юльку.
И ведь не думал про нее специально. Но всегда почему-то оказывалось, что мысли соскальзывали именно к ней. Вспомнил репетицию и тут же невольно подумал, что Юлька ушла не прощаясь. Правда, потом сообщение прислала. С чувств Карины незаметно для себя перешел опять на Радостину. Никогда не поймешь у этих девчонок, что у них на уме, кто им нравится, а кто раздражает, разумеется, если девчонка умная, а не какая-нибудь пустоголовая. Начал размышлять, как быть со Смелковым он-то явно клеится к Арцеутовой, у него теперь все посвящено ей одной, любой, даже самый незначительный, поступок. И мысли опять свернули на Юльку. Без всякой связи. Потому что в Юлькиных чувствах разобраться невозможно заблудишься.
Но думать про Юльку Максиму нравилось. Сразу становилось тепло на душе и радостно. Как будто кто-то пускает солнечные зайчики в глаза, ты ищешь-ищешь, а когда находишь, то
Именно на этих размышлениях Максим уснул. И снилось ему что-то феерическое. До самого будильника. Но только открыл глаза уже ничего не помнил.