Они более чем ясны, убежденно ответил я.
И все же, будь у нас чуть больше данных, мы могли бы доказать, что они не непреодолимы, продолжал Холмс. Думается, в вашем обширнейшем архиве, Ватсон, найдутся дела почти столь же загадочные. А теперь отложим это, пока не получим в свое распоряжение более точные факты, и посвятим остатки утра погоне за неолитическим человеком.
Возможно, я упоминал про способность моего друга умственно отключаться, но никогда еще я не удивлялся ей сильнее, чем в то весеннее утро в Корнуэлле, когда на протяжении двух часов он рассуждал о кельтах, о наконечниках для стрел и черепках с такой беззаботностью, словно зловещая тайна не ожидала своей разгадки. И только когда мы вернулись днем в наш коттедж и нашли ожидавшего нас там посетителя, он быстро возвратил наши мысли к неразгаданному делу. Ни моего друга, ни меня не было нужды осведомлять, кто был наш неожиданный гость. Крупная фигура, рубленое лицо в глубоких морщинах, с яростными глазами и орлиным носом, седая шевелюра, почти задевавшая потолок нашего коттеджа, борода золотистая по краям, а вокруг губ совсем белая, если не считать никотиновых пятен от неизменной сигары, эта внешность была не менее известна в Лондоне, чем в Африке, и принадлежать она могла только доктору Леону Стерндейлу, знаменитому охотнику на львов и путешественнику.
Мы слышали, что он живет где-то в округе, и порой видели на пустошах его высокую фигуру. Однако он не искал знакомства с нами, поскольку было известно, что любовь к одиночеству побуждала его большую часть времени между путешествиями проводить в маленьком бунгало в лесу Бичем-Арриенса. Там среди своих книг он вел строго затворническую жизнь, сам заботясь о своих скромных нуждах и, видимо, не проявляя ни малейшего интереса к делам своих соседей. Поэтому я очень удивился, когда он с настойчивостью в голосе спросил Холмса, продвинулся ли он в объяснении этого таинственного случая.
Полиция графства в полном тупике, сказал он, но быть может, вы с вашим более широким опытом нашли какое-либо приемлемое объяснение? Мое единственное право задать вам такой доверительный вопрос заключается в том, что за время моих наездов сюда я близко сошелся с Тридженнисами. Собственно говоря, по линии моей матери, уроженки Корнуэлла, я даже могу считать их родственниками и их странная судьба, естественно, явилась для меня большим ударом. Скажу даже, что я был уже в Плимуте, на пути в Африку, но, получив сегодня утром это известие, тут же вернулся, чтобы помочь расследованию.
Холмс поднял брови.
И вы пропустили свой пароход?
Отправлюсь следующим.
Бог мой, вот это истинная дружба!
Я же сказал вам, что они мои родственники.
Да-да, со стороны вашей матери. А ваш багаж уже погружен на пароход?
Частично. Но самое важное еще в отеле.
Так-так. Но ведь эта новость никак не могла попасть в утренние плимутские газеты?
Да, сэр. Я получил телеграмму.
Могу я спросить, от кого?
По худому лицу путешественника скользнула тень.
Вы очень любопытны, мистер Холмс.
Это моя профессия.
С трудом доктор Стерндейл взял себя в руки.
Собственно, у меня нет никаких возражений, сказал он. От мистера Раундхэя, здешнего священника. Телеграмму, вызвавшую меня назад, прислал он.
Благодарю вас, сказал Холмс. На ваш первоначальный вопрос отвечу, что я еще не составил полного мнения касательно этого дела, но у меня есть все основания полагать, что я сумею сделать необходимые выводы. Сказать что-либо еще было бы преждевременным.
Может быть, вы не откажетесь ответить мне, есть ли у вас какие-либо подозрения?
Нет, на этот вопрос я ответить не могу.
Значит, я напрасно потратил мое время, и затягивать мой визит нет смысла.
Прославленный путешественник негодующе покинул наш коттедж, и не прошло и пяти минут, как Холмс последовал за ним. И увидел я его лишь вечером, когда он вернулся медленным шагом с усталым лицом, и я понял, что он не преуспел в своих розысках. Он пробежал глазами ожидавшую его телеграмму и бросил ее в камин.
Из плимутского отеля, Ватсон, сказал он. Название я узнал от преподобного и протелеграфировал проверить, что доктор Леон Стерндейл говорил правду. Видимо, он действительно прошлую ночь провел там и действительно позволил части своего багажа уплыть в Африку, а сам вернулся, чтобы присутствовать при расследовании. Как вы это толкуете, Ватсон?