Балыбердин: Я думаю, что до 8500 мы не спустимся хотя бы вышли навстречу с кислородом что ли, потому что исключительно медленно все. С кислородом, и если есть у вас возможность, то что-нибудь горячее, чай какой-нибудь.»
Тамм: «А где вы сейчас? Как ты, Володя, оцениваешь?..»
Балыбердин: «Я оцениваю высоту 8800 м».
Тамм: Как идет Эдик?
Балыбердин: «У него кончается кислород».
За два часа они спустились на 50 метров! На равнине это эквивалентно примерно одному шагу в минуту.»
Это уже был сигнал тревоги! При таком темпе спуска у двойки не было никаких шансов самостоятельно добраться засветло до лагеря V! Как вспоминал об этом Валентин Иванов: «Я просто оцепенел, мгновенно оценив всю сложность ситуации. Холодная ночевка в районе вершины двух вымотанных до предела людей это конец». Об этом же свидетельствует запись в дневнике Бэла: «Пожалуй, никогда за всю альпинистскую карьеру я не был так близок к концу».
Спасти их могла только помощь от четверки Иванова, что уже была в лагере V, в ожидании своей очереди идти на вершину. Последовали короткие переговоры: Тамм-Балыбердин-Иванов, уточнение взаимодействия, и вот около 18 часов Сергей Бершов и Миша Туркевич, прихватив с собой по три баллона кислорода для Мысловского и Балыбердина, три фляги, наполненные горячим компотом и сухофрукты, рацию, а еще фонарь, исчезают из палатки. Далее из воспоминаний Е.И.: «С тех пор почти два часа ни звука. Я метаюсь по лагерю и не могу отвести глаз от далекого предвершинного гребня. Как и луна, он время от времени пропадает в жутком вихре несущихся там облаков»
Наконец, шипение в эфире прекратилось и раздался голос Балыбердина. Он сообщал, что они встретились, получили горячее и кислород. Теперь они могут идти вниз сами. Потом неожиданно передал, что Бершов просит разрешить их двойке подняться на вершину она здесь, рядом.
Здесь стоит еще привести диалог БершовБалыбердин в момент их встречи (по дневнику Бэла):
«Ну, как самочувствие?
Да я-то что! Вот как Эдик
Нормально ответил Мысловский
Сами спуститесь? Мы хотим пойти на вершину.
Куда? Не понял я.
На вершину! А что? Светло, кислорода навалом. Если вы не против
Будучи тугодумом, я пару секунд осваивал эту мысль.
Ну что, давайте! Эдик, ты как?
Пусть идут».
А теперь попробуем взглянуть на эту ситуацию глазами Евгения Тамма из базового лагеря (пофантазируем немного): «Бершов с Туркевичем встретили спустившихся с вершины Эдика и Володю это, конечно, радикально изменило ситуацию! Но ведь этой двойке восходителей еще надо будет дойти до лагеря V Хватит ли у них сил сделать это самостоятельно, без помощи Туркевича с Бершовым? Кто может это гарантировать? Какой тут может быть разговор о вершине! Тоже мне, придумали!». Почти на автомате, последовал категорический ответ «Нет!», прозвучавший почти, как приказ какого-нибудь из военачальников, не допускавший каких-либо возражений.
Но в отличие от них, армейских главкомов, не знавших и тени сомнений в своей правоте, Евгений Игоревич никогда не терял способности выслушивать доводы подчиненных и даже изменять принятые решения. В тот критический момент в разговор вмешался Сергей Бершов, выхвативший рацию у Балыбердина и закричавший: «Почему: Нет?! Сейчас луна светит и ветер стих. Мы быстро и догоним ребят». В его голосе нельзя было не услышать молодого задора и уверенности.
Снова цитата из воспоминаний Е. И.: «Действительно, почему «Нет»? Надо подумать, но все время мешает, просто давит мысль, что связь сейчас может прекратиться Так почему же все-таки нет? Допустим, они спускаются в V-й лагерь вчетвером, а там еще двое. Шесть человек в маленькой палатке Это не отдых перед тем, как одним продолжить долгий спуск, а другим идти на штурм. А кислород? Хватит ли его?». Это и еще многое другое «варилось» в голове Е.И., и сам собой созрел вопрос Бершову: «А сколько у вас кислорода?». «По триста атмосфер на каждого» отвечал Сергей. И снова вопрос: «А сколько до вершины?» «Часа два-три». Это означало, что на все это время кислорода им хватит с избытком.
Как хорошо было бы в такой критический момент взять тайм-аут и обдумать, взвесить не спеша все варианты, но такой возможности у Е.И. не было, и он, доверившись своей интуиции (или не знаю, чему еще?), дал добро двойке Бершов-Туркевич идти на вершину.