Вышел я утром рано-рано и пошел-побежал по очень приятной дороге через сосновый бор и березовые перелески, но к полудню солнце стало очень жарко припекать, мучила жажда, да и желудок требовал пищи. Я, конечно, не собирался сдаваться, но осознавал, что явно опаздываю к назначенному сроку. И тут пришло спасение сзади затарахтел мотоцикл, и через минуту я уже сидел на заднем сидении и мчался по своему назначению. Могу сказать, что страху я при этом натерпелся хуже некуда; мотоциклист был лихим парнем и самые крутые виражи между деревьев проходил, не снижая скорости, а дорога-то была песчаная Но в Спас-Клепиках мы оказались как раз в тот момент, когда наш шофер, не увидев встречающих его, решил, что встреча не состоится и можно уезжать в Москву. Мне он обрадовался, как родному, и его даже не огорчило известие, что придется ехать навстречу нашей группе еще километров 1520. Мы немедленно пустились в путь. Примерно через час я увидел просеку, ведущую в сторону реки, и почему-то решил, что нам туда и надо.
И действительно, вскоре мы оказались на берегу, и в этот самый момент ей-богу, не вру, из-за поворота показались наши байдарки. Это был тот редкий момент в моей жизни, когда я чувствовал себя почти триумфатором! «Старик, ну ты даешь!» так Боб отметил мой «подвиг», и в его устах это была высшая похвала.
Но случался опыт и менее приятный, но довольно колоритный. Речка Угра настолько знакома всем водникам, что здесь мы менее всего ожидали каких-либо неприятностей. А между тем этот поход наш был с самого начала сопряжен с довольно серьезными рисками, но совсем иного свойства.
Так случилось, что в то время у меня в лаборатории работал мой старый друг, американский химик профессор Рон Кэйпл, и мне до смерти захотелось приобщить его к радостям байдарочного мая. Как и всем иностранцам, ему был запрещен выезд далее, чем на 30 км от Москвы, и я, как ответственный за его прием, обязался это правило свято соблюдать. Но авантюрный дух в нас всегда побеждал соображения здравого смысла, и стоило мне предложить нашему адмиралу Б. Горячих взять на Угру моего американца, как я услышал в ответ: «Или мы не джигиты! Работаем без сетки и главное Не бззз!» Так-то оно так, но из этого следовала необходимость соблюдения правил конспирации на всех этапах от вывоза Рона из-под бдительного контроля гостиничных шпиков, до погрузки в автобус со строгим наказом ни в коем случае не говорить по-английски. Если же по дороге нас вдруг остановят гаишники, то он должен был сидеть тихо-тихо, притворяясь немым идиотом. Услышав от меня подобную рекомендацию, Рон обрадовался: «О, dumb idiot это я смогу изобразить без особого труда!» Конспирация сработала вполне успешно, гаишники и КГБ нас упустили, и Рон оказался первым американцем, посетившим речку Угра не исключено, что вообще первым иностранцем со времен Великого стояния на Угре Ивана III и ордынского хана Ахмата.
Первые три дня он был просто счастлив еще бы он впервые увидел весеннее Подмосковье, оценил все прелести неторопливого путешествия по воде от одного великолепного пейзажа к другому и вечерних посиделок у костра. Единственно, о чем он сожалел виски, что он захватил с собою, слишком быстро закончились. Да, я не ошибся в моем американском друге он очень подходил для нашей компании. Особенно забавно было наблюдать, как оживленно он общался с Бобом этому вовсе не мешало то, что Рон почти не говорил по-русски, а Боб совсем не знал английского.
Но за все хорошее надо платить. В непреложности этого правила мы убедились, когда наступил последний, четвертый день того похода, а мы прошли всего лишь чуть более половины маршрута слишком хорошо было расслабляться в пути и совсем не хотелось спешить. А между тем в тот день не позднее 5-ти вечера мы должны были быть у моста в районе Юхнова, где нас ожидал автобус. Чтобы как-то подстраховаться, Боб отправил самую легкую байдарку-двойку с Женей Строгановым и его женой Ниной, поручив им «Лечь костьми», но задержать автобус до нашего прибытия. Как потом нам рассказал Женя, сначала водитель и слышать не хотел, что нас надо дожидаться, но тон разговора резко изменился, когда он узнал про то, что Женя был фронтовиком и воевал где-то неподалеку от этих мест.
Мы бы, конечно, и сами не очень сильно опоздали к намеченному сроку, когда бы не погода, которая, видимо, решила наказать нас в тот день за легкомысленное поведение в дни предшествующие. И воздалось нам за все полной мерой! В тот день с самого утра выдалась погода, ну просто мерзейшая. Единственно, что спасало необходимость грести изо всех сил, чтобы успеть к автобусу. Но не прошло и двух часов, как мы вынуждены были остановиться и довольно надолго. Байдарка Женьки Булатова налетела на какой-то кол прямо посередине реки, а в лодке его дети, школьники Оля и Дима, а это значит спасательные работы: сначала детей на берег, потом туда же лодку, да еще надо выловить вещички, что быстро исчезали из вида. А на берегу, как назло, никакого сушняка или лесочка, где-то вдалеке виднеются березки, а дождь все сильнее и все более ледяной. Пришлось поставить пару палаток, развести, в конце концов, костер из выловленных бревен, заклеить булатовскую байду, обогреть и обсушить детей, немного отогреться самим (не более 50 г. водки на брата!) и снова вперед.