Дверца приоткрылась, и угнетающие глаза сумерки отступили. Юноша вернулся и под присмотром городской стражи вволок меня в прихожую пропускного пункта.
Я осмотрел свое полуживое тело: одет в легкую рубаху, разорванную о ветки, в штаны из мешковины, протертые до дыр на коленях, обут в простенькие кожаные ботинки на босу ногу.
Пара чьих-то слов, запись в журнале и дверь в город открылась. Парень снова вскинул меня на свое плечо и потащил дальше. Я же кое-как переступал с ноги на ногу, пытаясь идти самостоятельно. Меня протащили мимо нескольких каменных зданий по главной широкой улице.
Ливневая вода потоками стекала с размытых газонов на каменную дорогу и устремлялась прочь из города. Каменные здания казались стеклянными под слоем льющейся по ним жидкости.
Нам с девушкой вновь оставалось ожидать снаружи, устроившись на лавке у единственного двухэтажного здания. А парень тем временем зашел внутрь и пропал на некоторое время.
Надеюсь, хоть кто-то из мастеров еще в городе, пробубнила девушка, жалостливо осматривая меня.
Через пару минут парень выглянул наружу и окликнул свою спутницу. Пора идти? Девушка поставила меня на ноги, а парень подхватил под свободное плечо и повел наверх, на второй этаж, в самый конец длинного коридора, в единственную открытую дверь.
Этот? Ученик? возмущенно буркнул себе под нос человек в рыжей мантии, сидевший в углу кабинета за широким захламленным документами столом. Давайте его сюда, он освободил один из стульев от бумаг и вытолкнул из-за стола в нашу сторону.
Пара усадила меня на стуле перед столом, придерживая за плечи.
Нашли неподалеку, мастер, выполз на дорогу, уточнил юноша.
Как тебя зовут, парень? обратился ко мне усталым голосом мужчина за столом, пощелкал пальцами перед моим лицом и раздраженно вздохнул. Их же бесполезно спрашивать
И правда, кто я? Вдруг осознаю, что не знаю ответа на этот вопрос. Казалось бы, бледнеть от ужаса и растерянности дальше некуда, но все же меня затрясло. Пожал плечами и помотал головой в ответ.
Вспомнишь скажешь, сквозь тяжелый вздох пробормотал так называемый «мастер». На одного выжившего безмозглого дурака больше, с презрением в голосе кашлянул он, осмотрел меня и махнул рукой. Жить будет, утром его осмотрят. А пока пусть проспится. Эллин, принеси ему новую одежку, мастер умыл ладонями усталое лицо. Матиас, отведи его к ученикам на любую свободную кровать. Будем надеяться, что сон хоть часть памяти да восстановит.
Хорошо, пропала из виду девушка.
Парень подхватил меня под плечо и поволок наружу. Прошли пару каменных ухоженных темно-серых домов. Под бесконечно льющим дождем они казались покрытыми прозрачной глазурью.
Прошли мимо пустых палаток на небольшой площади, сквозь серую каменную арку во внутренней стене вышли к главной площади города. В ее центре рос вековой раскидистый дуб, прикрывающий своими ветвями большую часть площади. Слева красовалась широкая глубокая веранда необъятного и просторного здания под отвесным склоном. Она больше походила на какую-то сцену. Справа виднелись потертые, побитые каменные домишки. Две узкие улочки убегали вниз и терялись в гуще жилых построек. Мы миновали длинный многокомнатный барак за площадью, таких было несколько и вошли в одну из дверей.
Небольшая квадратная комната примерно четыре на четыре метра. Две кровати у стен торцами к самому входу, две у задней стенки плотно друг к дружке, как влитые. Возле каждой кровати стояло по тумбочке, запирающейся на ключ. Парень оставил меня на дальней койке справа, под единственным окном.
Я не знаю, где могут быть твои вещи. Если вдруг найдешь, скажи разберемся. А пока оставайся здесь, устало вздохнул он и вышел на улицу под дождь.
Пару минут спустя меня нашла девушка, принесла мне желтую мантию, коричневые штаны из мешковины и кожаные ботинки. Оставила все это рядом со мной на кровати, вышла, прикрыла дверь и исчезла вслед за парнем.
Я с трудом поднялся, переоделся в сухое и теплое. Смотав изорванную промокшую одежду в ком рядом с кроватью, улегся отдохнуть и не заметил, как вырубился.
Когда я проснулся, голова моя сильно гудела, уши заложены. Поднялся, осмотрелся: темная комнатушка с каменными стенами и дощатым деревянным полом, за балками под потолком видна черепица. Двое соседей в желтых мантиях спят каждый на своих кроватях у входа. Я обулся, вышел на улицу, сел на почти сухую лавку у дверей. Надеялся, хоть свежий воздух прогонит подступившую тошноту. Люди суетливо сновали по затопленным улицам туда-сюда по щиколотку в воде.