Алиса! Алиса!
Но она не отвечала. Я уважал ее пространство и старался не отвлекать от ее важного ничего. Я размышлял, а о чем она еще может думать. Это было мое любимое занятие. Зная всю ее бесконечность, она могла думать обо всем сразу или ни о чем совсем. Она поглощала меня всего: мое тело было с ней, мои мысли о ней, при этом я не могу сказать, что настолько сильно люблю ее, чтоб полностью позволить ей меня забрать. Алиса была бесконечной черной дырой, в которую вмещался весь ее мир, весь мой мир и весь мир вообще. Может, там было еще несколько миров, я не знаю. Эта мощнейшая воронка поглощала все, потом впитанное с внешнего мира, переваривалось мозгом Алисы, ощущениями и она выдавала что-то вроде:
Как ты можешь называть себя честным, если весь принадлежишь мне?
Как одно ты связала с другим?
Твоя честность должна быть от тебя, а ты весь во мне. Тогда откуда твоя честность?
Я ничего не сказал. Это слишком сложно в моем нынешнем положении, когда в моей реальности ее кеды, а все остальное так и не появилось. Я уже начал сомневаться в существовании чего-то еще. Если верить тому, что все на свете мысль, то можно домыслить себе чего-нибудь, что хочется. А если ничего не хочется? Если ее мелькающие перед глазами кеды это то, что сейчас нужно? Так я успокоился и дальше ловил квадратиком кеды: левый, правый, левый, правый правый правый Стоп, где левый? Мы остановились?
Алиса, почему мы остановились, где твоя левая нога?
Мы шли по узкой улице под синим небом спящего Бога. Где люди просят у Вселенной ненужные им вещи, после чего кидают в небо камни. Камни возвращаются, и кто-то становится несчастным. Нас не научат здесь молиться, нас не научат здесь любить. Но мы продолжаем идти, в надежде, что придем к тому самому месту, где ВСЁ есть любовь, движение и жизнь.
Я остановилась, чтоб ты напомнил мне, куда мы идем. А то у меня такое ощущение, что идем не мы, а ты меня тащишь за собой и я не уверена, хочу ли я туда.
Неправильный вопрос. Не куда мы идем, а зачем?
Мать твою! Тогда зачем?
Мы идем, чтоб все забыть.
Для этого обязательно нужно идти куда-то?
Конечно. Как иначе прошлое становится невоспроизводимыми в памяти событиями? Только тогда, когда на настоящее накладывается бесконечная череда событий, после которых ты не вспомнишь, кем ты была, с кем и кто сказал тебе, что мечты не сбываются, ты не вспомнишь маму и папу, которые сказали тебе, что ты не можешь стать музыкантом. Не вспомнишь учительницу, которая говорила тебе, что ты никогда не сможешь написать текст, чтоб кто-то заплакал. Ты забудешь, как мы с тобой ссорились из-за денег и синего таксофона. Для этого и нужно идти, чтоб накладывать на ленту жизни кадры, которые перекроют испорченные кадры прошлого.
Какого еще синего таксофона?
Алиса, ты когда-то сказала мне, что таксофон синий, а я видел его красным.
Мы всегда видели мир по-разному. У нас были разного цвета таксофоны, и это было самым безобидным, что могло нас поссорить. Мы ссорились из-за всего. Из-за людей, фильмов, книг и того, что делало нас разными. Не могут люди держаться за руки, читая разные книги. Мы могли. Тем самым нанося себе колоссальный вред. Если я хотел уехать, как было написано в «Книге Путешествий», то Алиса хотела остаться, как и было написано в книге «Сиди Дома, Сука». Бывало наоборот. Все вокруг книги. Они могут быть написаны не только буквами, а, например, ощущениями, визуальными образами, цифрами и звуками. Эта информация каким-то образом воспринимается, переваривается, и на выходе ты получаешь то, что называешь собой. Даже инфраструктура города претендует на каплю смысла в твоем формирующемся сознании.
Ты знаешь, я хочу стать другой. Такая я, мне уже не нравится.
Стань, ты же знаешь, что нужно делать.
Знаю. Надо посмотреть в другую сторону. Но я пока не решила, в какую из сторон я хочу посмотреть.
Мне тоже надоело пялиться на кеды. Надо поднять голову. Надо вспомнить себя. Плен это для педиков. Моя собственная тюрьма разрушалась от одного понимания, что это тюрьма, стены, границы. От этого я не стал лучше знать, куда идти дальше, но стало намного легче. Перед собой я увидел деревья, много деревьев. Воздух был свежий, он сам заходил в мои легкие и наполнял меня приятной энергией. Мы сидели на земле, смотрели на реку, она была прекрасна. Все здесь было прекрасно. Особенно меня радовало отсутствие шума в голове, который сопровождал меня на протяжении всего нашего пути.