Как-то, рассказывая мне о вашем участии в «Сандэнсе», ты сказал, что вы посещали лабораторию режиссеров. Вы посещали ее позже или
О, тогда, вероятно, я не рассказал тебе историю целиком. Я, наверное, решил не акцентировать твое внимание на том, что мы были слушателями второго сорта. Я и сам поначалу этого не понял. Когда мы приехали туда, я подумал: «Э разве мы не делаем то же самое?» Никто не объяснил нам, что происходит. Мы приехали, и нам сказали что-то вроде: «Окей, теперь вы двое идите сюда и расскажите о своем сценарии, а все остальные займутся другими вещами».
Кто был вашим наставником?
Там была куча разных режиссеров. Джереми Каган знаешь его?
Да.
Он носил гарвардское кольцо. Среди них был еще Майкл Кейтон-Джонс. Он сказал нам: «У вас очень уверенный, но развязный стиль. Это мелко». Но я не возмутился, потому что он сказал это так, будто понимал, что нам есть куда стремиться. Как будто мы могли стать лучше. Он очень хорошо относился к нам. Еще там был Фрэнк Оз. Он очень поддерживал нас.
Было ли ощущение, что вы пойдете по традиционному для инди-фильмов пути? Потому что вы сняли короткометражку, у которой есть потенциал превратиться в полнометражный фильм на основе примера, как он может выглядеть. Вы самостоятельно сняли короткометражную версию, а затем приступили к поиску дистрибьютора. Таким представлялся ваш путь?
Нет, у нас все было проще: «Давай просто найдем деньги и продолжим снимать». «Бутылочная ракета» не задумывалась как короткометражное кино. Мы никогда не думали о том, чтобы бросить то, что уже сделали, и начать все сначала с большим бюджетом. Мы уже сняли кое-что и хотели продолжать.
То есть вы надеялись использовать то, что уже сняли, и продолжать снимать частями, пока фильм не будет закончен?
Да. Мы снимали частями.
Вы сняли первую часть, затем, возможно, сняли бы вторую, третью, четвертую, пятую, а затем соединили бы все вместе, как конструктор «Лего»?
Совершенно верно. Мы заявили первую часть как короткометражный фильм только ради «Сандэнса». А может, и нет. Возможно, мы принесли ее в таком виде в лабораторию. Я пытаюсь вспомнить.
Знаешь, на самом деле это ни к чему не привело. Я о фестивале. Мы просто одновременно ступили на другую, отдельную дорогу. На «Сандэнсе» мы познакомились с несколькими людьми, которые сказали, что хотят встретиться и обсудить нашу работу. Появился какой-то минимальный интерес от человека, который хотел нам помочь. Но все это не благодаря «Сандэнсу».
Примерно в то же время Кит обратился к другим продюсерам Барбаре Бойл и Майклу Тейлору. Так все и вышло: Барбара Бойл знала Полли Плэтт, Полли Плэтт знала Джима Брукса. Когда этот путь был пройден, будущее фильма оказалось решенным. Мы нашли человека, который мог сказать: «Ребята, все будет». Он все посмотрел и прочитал. Его звали Джим.
Я хочу немного отвлечься от темы и спросить тебя о Джеймсе Л. Бруксе, потому что он, конечно, очень влиятельный человек. И все же, когда я смотрю фильмы, которые он снял и спродюсировал, в каждом случае могу сказать: «Конечно, очевидно, почему он решил работать с этим режиссером». Однако это не ваш случай. За исключением мягкости и сухого юмора, ваш фильм не относится к типичными проектам Брукса. Ни ритмом, ни музыкальным сопровождением, ни операторской работой.
Хм
Джеймс Л. Брукс когда-нибудь говорил тебе: «Уэс, вот что мне нравится в твоей работе. Вот что я вижу в ней»?
Я думаю, Джиму нравился сценарий. Из-за него он хотел, чтобы мы сняли фильм. Ему понравился сценарий и актерский состав, «мальчики». И, наверное, он рассчитывал, что из этого что-то получится. Не знаю, каким он представлял себе фильм. Не знаю, думал ли он об этом вообще. Полагаю, для него это было примерно так: «Мы поработаем над сценарием. У этих ребят есть собственное видение, у них получится настоящий фильм, который привлечет миллионы людей, которые пойдут в кино и купят билеты». Не думаю, что так все и вышло. По какой-то причине все получилось не так. [Смеется.]
Вы не попали на «Сандэнс» с полнометражной «Бутылочной ракетой», снятой при поддержке киностудии Columbia под покровительством Джеймса Л. Брукса, так?
Да, мы не попали в шорт-лист. Как будто наступил конец света. Нам казалось, что это трагедия. Но я должен сказать, что мы очень ценим помощь Джима. Правда, мы очень его любим.