Такой как я? усмехнулся Мэтт.
Ну, такой Вроде сильный, грубый жестокий, а в каких-то мелочах слабый, нежный и кроткий.
Ты уже знаешь про мою мелочь.
Сэйли? Так и не вспомнил?
Нет. Почему я не помню твоего имени?
Потому, что ты никогда не спрашивал.
Почему я этого не делал?
Почему? Я не знаю почему.
А почему я тебя вижу только здесь и как давно мы знакомы?
Мой милый Мэттью, тебе было настолько плевать на меня, что ты вообще ничего не запомнил? девушка опустила глаза, к месту укола прижала кусочек проспиртованной ваты и вытащила иглу из вены, Зажми и согни руку.
Не только на тебя. Мне на весь мир плевать. И за всё то время, что я здесь, я смог запомнить лишь пару тройку имён, и не на много больше лиц.
Мы познакомились десять лет назад. выбросив шприц и пустые ампулы в мусорное ведро, произнесла девушка. И ты не стал меня убивать вместе с той дрянью. Но как это часто и бывает, после спасения меня пришлось спасать ещё больше. она разогнула его руку у себя на коленях, забрала ватку, несколько раз осторожно протёрла красную точку и, убедившись в отсутствии крови, выкинула её в мусор. Люди из бюро привезли меня в это место. И я стала замечать, что и ты тут частенько появляешься, то в качестве палача, то в качестве пациента. И однажды я зашла в туалет, а там ты сидел на полу и добирался до дна своей бутылки. Ты спросил, почему я здесь. Помимо того, что я едва не проебала свою душу. Я рассказала тебе, что меня изнасиловал мой учитель по гимнастике. Ты сказал, что тебе жаль. А вечером ты вернулся и сообщил о том, что Тоби, так его звали, подох от того, что конец швабры, зашедший ему в очко, чудесным способом вышел у него изо рта. И что иногда становится немного легче, когда знаешь, что тот, кого ты ненавидишь, сдох в жутких муках. И мне действительно стало легче. В тот вечер мы впервые занялись сексом. И вот, теперь я всегда здесь, поначалу в качестве пациента, а теперь и в качестве медсестры.
Почему ты всё ещё здесь? Ты же больше не больна.
Я больна, Мэттью. Я неизлечимо больна тобой. Ничто не проходит без следа. Изнасилование, глубокая депрессия, одержимость. Ужасное было время. И вот уже более десяти лет любые прикосновения людей, неважно каких: мамы, папы или друзей, вызывают у меня панический приступ. Но не твои. И больше всего на свете я хочу вцепиться в тебя обеими руками и никогда не отпускать. Бывает, по ночам я просыпаюсь с криками и думаю, что всё опять повторяется, и тогда я начинаю звать тебя. Мои родители после каждого раза спрашивают: «Кто такой Мэттью?» И я пытаюсь им объяснить, но через час или два они всё забывают. Как и мои знакомые. Я, наверное, уже тысячу раз и всем, кому можно, рассказала о тебе, но никто и ничего не запомнил. А иногда я пытаюсь найти тебя вне стен этой больницы, я даже знаю, где ты живёшь, и когда бы я не пришла в твою квартиру, она всегда открыта, но тебя там нет. Тебя нигде нет, и никто не знает, где ты. Тебя как будто просто не существует. И вот я здесь. Всегда. Когда бы ты не пришел.
Но нельзя же так жить.
Может и нельзя, но я не знаю, как по-другому.
И что же делать?
Возьми меня замуж. улыбнулась девушка.
Это невозможно.
Почему?
Уверен, ты знаешь почему.
Конечно же знаю, Мэттью. Но стоило попытаться.
Сколько тебе лет?
Переживаешь о том, не трахнул ли ты ребенка?
Не особо.
Почему?
Потому что секс с малолетками это не самый страшный мой грех.
Ты насиловал детей?
Не могу сказать точно.
Почему?
Потому что я не всегда могу отличить свои воспоминания от чужих.
И что, прям от самого начала и до встречи с самим собой, со всеми вытекающими ощущениями?
Да.
И как это, видеть себя со стороны?
Для своего размера у меня очень тяжёлая рука.
Сколько их всего было?
Понятия не имею. Много.
Ну, допустим, что за один месяц десять. Это реально?
Вполне.
Это значит сто двадцать в год. Я тебя знаю десять. До встречи со мной ты прожил Лет шесть?
Вроде.
Почти две тысячи, и, если брать хотя бы по двадцать, то выйдет сорок тысяч лет. Не удивительно, что у тебя проблемы с памятью.
Мэттью, усмехнувшись, подтянул штаны и застегнул ширинку. Потом, засунув руку в рукав, дотронулся её лица и произнёс:
Ты не должна так жить.
Почему нет? Все мы несчастны, а если взять тебя, то, наверное, ты вообще страдаешь за всё человечество.