Почему ты не пьешь кофе, Кулал? спросила она спокойно, слишком спокойно.
Я не хочу кофе, отрезал он.
По ее лицу пробежала тень разочарования. Конечно, он не будет упрекать ее в том, в чем виноват сам, ведь это он уснул в ее постели. Но это больше не повторится.
Кулал надеялся, что Ханна проявит благоразумие и просто даст ему уйти, но она этого не сделала.
Она подошла к нему и провела ладонью по его щеке:
Кулал?
Он отбросил ее руку.
Я очень надеюсь, что у тебя что-то срочное, Ханна, сказал он со скрытой угрозой в голосе.
Но она будто не слышала его.
Тебе обязательно убегать от меня каждую ночь, как будто я твоя любовница, а не жена?
Это добавляет огоньку отношениям, отмахнулся шейх.
Мне с избытком хватает твоего огня, Кулал.
Разве у нас уже не было разговора на эту тему?
Да, но я подумала, что мы можем кое-что пересмотреть.
Пересмотреть? переспросил он. Что, например?
Она пожала плечами.
Мне нравится просыпаться рядом с тобой, сказала она застенчиво. Мне нравится спать в твоих объятиях
Кулал нахмурился.
Ты спала в моих объятиях?
Ты не помнишь? Да, ты обнимал меня всю ночь. Шептал мне что-то на заристанском, ответила она улыбаясь. Не имею представления, что это значит, но это звучало
Звучало как? резко оборвал ее Кулал.
Она нервно провела кончиком языка по верхней губе, будто вдруг поняла, что ступила на опасную территорию.
Не важно, сказала она быстро.
Но было слишком поздно, потому что именно теперь Кулал все вспомнил. Но не свои слова, а ее. Слова, которые она шептала ему ночью:
«Кулал, я люблю тебя».
«Кулал, я так тебя люблю».
Он почувствовал, как ледяная струя ярости ударила в его сердце. Она решила, что их договоренность ничего не значит, только потому, что они были сексуально совместимы и могли время от времени обедать без ссор? Она думала, что это дает ей право игнорировать его желания?
К чему это все, Ханна? спросил он.
Она немного походила по комнате, беспокойно поводя плечами, будто стараясь сбросить какой-то груз.
Я тут почитала о твоем детстве, призналась она наконец. Хотя информация довольно неоднозначная.
И?..
И я думаю, что ты очень рано вынужден был научиться быть независимым, потому что твоя мать умерла, когда ты был еще подростком, а отец все время отсутствовал. И я могу это понять, потому что у меня было похожее детство.
Хватит!
Пожалуйста, Кулал! Ее голос сорвался, когда она увидела выражение его лица, но продолжала: Позволь мне сказать.
Я бы настоятельно рекомендовал тебе не говорить больше ничего, потому что мне нужно принять душ, одеться и заняться делами.
Но Ханна будто бы не слышала его, и Кулал мимоходом подумал, насколько смелой должна быть бывшая горничная, чтобы противиться распоряжениям шейха.
Я не прошу невозможного, произнесла она мягко. Я просто хочу, чтобы ты не убегал от меня по ночам. Я еще никогда не видела тебя таким умиротворенным, как сегодня утром, когда ты спал.
Но Кулал помнил ее ночное признание, хотя рассудок твердил ему, что проще притвориться, будто он ничего не слышал. Но он знал женщин. Если она один раз сказала эту бессмысленную фразу, то повторит вновь. Может быть, не сегодня и даже не через месяц, но однажды она снова перепутает вожделение или доброту с чем-то большим. Она скажет это снова и будет ждать ответного признания.
Ты влюбилась в меня, Ханна? тихо спросил он.
Да, выдохнула она слабо, но в ее глазах сверкали искорки надежды. Я не хотела, это произошло как-то незаметно для меня. Да. Я люблю тебя, Кулал. Я тебя очень люблю.
Кулал смотрел на женщину, стоявшую перед ним.
На свою жену.
На жену, которая только что сказала, что любит его.
Когда он заговорил, его голос был хриплым от ярости.
И чего ты ждешь от меня, Ханна? Чтобы я сказал, что тоже люблю тебя? Поверь мне, этого ты никогда не услышишь.
Глава 11
Ханна смотрела в гневные глаза мужа и отчаянно желала вернуть свои слова. Зачем только она это сказала? Пощекотала себе нервы признанием в любви, хотя знала, что Кулалу это будет неприятно?
Но Ханна не могла больше молчать. Она прошептала их ему вчера ночью, когда он засыпал, надеясь, что он ее не слышит. Или, наоборот, надеясь, что он слышит ее? Но теперь будто плотина внутри ее прорвалась, и она уже не могла держать свои чувства взаперти.