Ханна?
Звука его голоса было достаточно, чтобы у нее все тело заныло от желания, но Ханна только поплотнее запахнула пеньюар и отозвалась, стараясь сдержать дрожь в голосе:
Я здесь!
Он пошел на звук ее голоса и, похоже, удивился, увидев ее, сидящую в кресле с книгой, освещенную золотистым светом настольной лампы.
Ты не в постели? спросил он недоуменно.
Как видишь, сказала Ханна с улыбкой. Я подумала, что подожду тебя и пока немного почитаю. Как прошла твоя встреча с султаном Марасадским?
Кулал на мгновение растерялся, потому что ожидал, как всегда, застать ее уже в постели. При виде ее соблазнительного тела он ощутил желание, которое только росло день ото дня. Он никак не мог ею насытиться. Такого не бывало с ним раньше, и теперь это немного пугало шейха. Он проводил у Ханны каждую ночь с самого дня их свадьбы, но ему до сих пор не стало скучно с ней. Наоборот, он отменил уже несколько поездок в Европу и в Штаты, чтобы не разлучаться с ней надолго. Он старался вспомнить вопрос, который она ему задала, но не в силах был оторвать взгляд от ее сосков, проступавших сквозь тонкий шелк. Ах да, что-то о переговорах.
Хорошо, сказал он рассеянно, хотя месяцами готовился к этой встрече. Малик был необычайно уступчив.
Так он хочет принять твою энергетическую программу?
Кулал нахмурился. Он даже не помнил, что упоминал при ней эту программу. И вообще, почему они говорят об энергии, если он пришел сюда заняться сексом?
Не так сильно, как я хочу обнять тебя, сказал он шутливо и погасил ее лампу. Тебе пора в постель.
Ханна удивленно посмотрела на него:
Но я читаю.
Уже поздно.
Ну и что? Доктор говорит, что я совершенно здорова, и я не хочу спать.
Это хорошо. Потому что я тоже.
Он погладил ее по бедру и услышал, как ее дыхание замерло.
Кулал, беспомощно прошептала она. Я Я хотела расспросить тебя про солнечную энергию и О!
Слова замерли на ее губах, когда Кулал поцеловал ее в шею.
Это последняя вещь, которая меня сейчас интересует. Я бы лучше сейчас занялся вот этим А ты?
Пальцы Кулала скользили вверх по ее ноге, увлекая за собой тонкий шелк пеньюара.
Ну
Ханна склонила голову набок, будто обдумывая его предложение. Но его пальцы уже добрались до ее сокровенного местечка и проникли внутрь.
Так о чем ты хотела меня спросить?
Я Я не помню, простонала она.
И он тоже. Она была такой сладкой и так приятно пахла, что он больше не мог ждать. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, не обращая внимания на ее привычные протесты. Хотя Ханна была на шестом месяце, он по-прежнему с легкостью поднимал ее. На ней был пеньюар и шелковая рубашка, но Кулалу было не до мелочей. Он даже не удосужился раздеться сам, так его переполняло желание. Он чувствовал, что вот-вот взорвется. С каждым толчком он входил в нее все глубже, и ему казалось, что нет ничего в мире вне этой кровати и этой комнаты. Он едва удерживал себя на грани удовольствия, но, как только Ханна закричала от наслаждения, он с ответным стоном упал на нее в судорогах экстаза.
Спал он крепко и проснулся от запаха свежесваренного кофе. Он открыл глаза и увидел Ханну, разливающую ароматный напиток в крошечные чашечки.
Кулал резко сел в кровати и в замешательстве нахмурился, заметив, как сквозь шторы пробиваются лучи яркого солнца.
Который час?
Почти девять, ответила она, ставя поднос с двумя чашками на кровать рядом с ним. Ты хорошо выспался.
Шейх подозрительно посмотрел на нее, ему почудились ноты торжества в ее голосе.
Почему ты меня не разбудила? спросил он, отбрасывая простыни и вставая с кровати. Ты же знаешь, по утрам я вывожу Баазифа на прогулку.
Знаю. Но ты так сладко спал, что я не решилась тебя будить. И взяла на себя смелость и попросила одного из слуг вывести твоего коня.
Губы Кулала сжались.
Как быстро у тебя появилась привычка к слугам, Ханна, сухо прокомментировал он. Но ты же знаешь, никто не задаст Баазифу такую скачку, как я.
Он заметил, как ее щеки порозовели, и понял, что при слове «скачка» она подумала отнюдь не о верховой езде. Он почувствовал пульсацию в паху, но не подал виду. Пусть Ханна усвоит, что ей не стоит и мечтать о совместных пробуждениях и кофепитиях.
Почему ты не пьешь кофе, Кулал? спросила она спокойно, слишком спокойно.
Я не хочу кофе, отрезал он.