Что случилось?
Из-за нее я не могу отдохнуть, пожаловалась Надежда, показывая на меня пальцем, в контракте сказано: между съемками у меня свободный час. Если хотите, чтобы я в это время с кем-то бла-бла, то это оплачивается отдельно.
Я оторопела. Сейчас в глазах ребенка не было ни капли любви ко мне, на ее хорошеньком личике появилось раздражение.
Фил крякнул.
Виола Леонидовна.
Ленинидовна, машинально поправила я, мы вроде договорились общаться без отчества.
Теперь вы оба мне мешаете отдыхать, еще сильней рассердилась малышка.
Филипп встал.
Виола, давайте пересядем.
Мы устроились в другом конце студии.
Надежда прекрасно работает на площадке, забубнил режиссер, она талант. Изобразит все, что угодно. Любовь, ненависть, ужас, страх. Она профи. Но в контракте прописан обязательный отдых, поэтому
Понимаю, остановила я парня, больше не побеспокою ребенка. Не знала, что у вас такие правила.
Это бизнес, улыбнулся Фил, вы выглядите усталой. Хотите, прервем съемку?
Я кивнула, кое-как стерла «красоту» с лица и отправилась на парковку к своей машине.
Домой я вошла в компании с мощным комплексом неполноценности. Ну, согласитесь, не очень приятно признать, что маленький ребенок работает перед камерой лучше тебя. А еще мне стало не по себе от того, как изменилось выражение личика Нади, когда она вышла из роли моей крестницы. Похоже, девочка искренне ненавидит тех, с кем работает. И злоба у нее в душе совсем не детская, а взрослая и осознанная.
Не успела я снять пальто, как затрезвонил телефон, меня опять разыскивал доктор Максимов.
Что случилось? спросила я. Бриллианты не того размера оказались?
С камнями порядок, устало пояснил Владимир Николаевич, простите, ради бога, Виола. Я попал в крайне неприятное положение. Нет ли у вас знакомых, которые могут мне помочь?
В чем дело, уточните? попросила я.
Евгений Петрович очнулся, начал доктор, мы просили его остаться, но больной всех послал по известному адресу и уехал домой. Хотя мы его уговаривали этого не делать. Состояние Елизаветы Сергеевны крайне тяжелое. Я не могу понять, в чем дело. Проводятся все необходимые меры, но они результата не дают. Льем в нее препараты, льем, но никаких улучшений. Евгений Петрович узнал, что подвижек в лучшую сторону нет, опять разбушевался, пригрозил мне судом.
За что вас в лапы правосудия отдавать? спросила я. Надеюсь, вы ведете тщательную запись всех своих назначений. Сможете предоставить их тому, кто решит проверить правильность лечения?
Расследование мне грозит не из-за медицинской ошибки, вздохнул Максимов. Иногда родственники, узнав, что больному не становится лучше, начинают упрекать доктора в неправильном лечении, гневаются: «Вы нам просроченные лекарства даете». Я в таких случаях никогда не обижаюсь, понимаю: это горе кричит. Осознание того, что любимый человек от тебя вот-вот навсегда уйдет, заставляет искать виновного в его состоянии. И понятно, что врач первым попадается под руку. Но Евгений вспылил из-за браслета.
Все украшения были в чемоданчике на заднем сиденье «Порше», сказала я, его нашел и взял Юрий, сын Елизаветы. Я не прикасалась к содержимому, только фото нащелкала.
Сын при мне передал отцу чемодан, вздохнул Владимир, и вспыхнул скандал. Внутри не оказалось безделицы из ниток с кусочками метеорита.
А вы здесь с какого боку? спросила я.
Из трубки опять донесся тяжелый вздох.
Юрий пришел в мой кабинет с чемоданчиком. Он оставил его на время в кабинете, потому что, уж простите за подробности, спешил в туалет.
И вы согласились! воскликнула я.
Ну услуга пустяковая, понизил голос врач, не тащить же в сортир кофр? И куда его там деть? На раковину поместить? На писсуар? Это не гигиенично!
Вы попросили сына Елизаветы открыть чемодан? поинтересовалась я. Проверили содержимое? Сказали ему: «Украшения очень дорогие, давайте быстро опишем, что вы мне на время оставляете», или хотя бы снимок сделали?
Нет, после паузы признался Владимир Николаевич.
Я молчала.
Да, вы правы, сказал врач, я сглупил. Юрий вернулся уже с Евгением Петровичем. Отец открыл чемоданчик, порылся в нем и зашипел: «Пропал дорогой браслет, изделие экстрасенса». Сын удивился: «Папа, все было на месте. Я проверял».
Владимир умолк.