— Соленая свинина.
— Много народу поперхнется этой свининой, — сказал Нарген. — Хотя какой это народ? Дикари. Ящеры.
— Ящеры — тоже народ, — неожиданно возразил Паттени. — Темный, злобный, но все же — народ.
Иржи удивленно посмотрел на своего сержанта. Ничего подобного от него он еще не слышал. Здравомысленный, но вроде бы не слишком далекий служака оказался не совсем тем, кем выглядел. Иржи припомнил, что Паттени никогда не рассказывал пошлых анекдотов, столь излюбленных в армии, даже не смеялся над ними. Зато любил перед отбоем побродить в одиночестве либо посидеть на камне, любуясь прощальными отблесками заката. Однажды ночью в задумчивости перечислил названия дюжины звезд, но потом, спохватившись, оборвал себя на полуслове. Были и другие мелкие странности. Иржи, не будь у него отца-небесника, быть может, и не обращал бы на них внимания.
— А вы откуда, Паттени?
— Из Ортоны, герцогство Сентуберланд. А что?
— Нет, ничего.
— Еще вопросы будут?
Иржи сначала замолчал, но потом вдруг выпалил тот самый вопрос, который уже однажды задавал и который задавать не следует:
— Так точно. А кто вы, Урс?
— Я? Вот те раз! Я есть третьей отдельной бригады егер-сержант Паттени. По-моему, ты переутомился, парень. Начальство нужно знать в лицо, милый мой.
— Вот я и пытаюсь, — сказал Иржи. Паттени усмехнулся
— А много будешь знать, скоро состаришься, рядовой Неедлы. Этого я допустить не могу, поскольку снизится боеспособность курфюрстенвера. Ферштеен зи?
— Не очень.
— Ну и не надо делать успехов раньше, чем это потребуется.
После такого ответа Иржи уже не сомневался в том, что егер-сержант Паттени — сержант непростой.
Ночевали у костров. Не раздеваясь, подложив под головы седла. Сначала Иржи спал мертво. Убаюкали тишина, горный воздух и усталость первого военного дня. Но незадолго до рассвета холод его пронял. Вставать еще было рано, поэтому, укутавшись поплотнее в шинель, он вновь попытался вздремнуть.
Не получилось. Вместо этого вдруг вспомнилась прощальная вечеринка, когда его вместе с Ламбо и Ференцем провожали в армию. Иржи тогда рано ушел из корчмы, хотя и веселье было в разгаре, и Анхен так на него посматривала, что дыры могла прожечь. Но совсем не она занимала его мысли. Камея... что за дивное имя, какая таинственная девушка... Иржи тогда и предполагать не мог, что случится то чудесное воскресенье в Бауцене.
Камея... Кто же она такая? Удастся ли еще увидеться? Скорее бы хоть полевую почту наладили! Ни бумаги, ни карандаша... Иржи в сотый раз принялся сочинять письмо, начинающееся вполне допустимым словом «Дорогая», но тут земля дрогнула.
Снизу, из бокового ущелья, докатился грохот, сменившийся непонятным гулом и шумом воды.
Иржи вскочил на ноги.
— Что... что такое?
— А, плотину рванули, — позевывая, сообщил Паттени. — Вон, полюбуйся. Ящеры хотели в темноте подобраться
Со склона, на котором они ночевали, был виден поток, бурлящий в каньоне речки Алтын-Эмеле. В его мутных серых волнах мелькали черные точки.
— Много их посмывало, — опытным глазом определил капрал Нарген. — Сотни две-три будет.
— Да. Невеселая смерть, — сказал кто-то из егерей.
— А когда она бывает веселой?
— Да когда ящеры до нас доберутся, — ухмыльнулся солдат.
— Типун тебе на язык! — обозлился вахмистр Махач. — Взво-од! К ручью умываться... лошадей чистить... бегом марш!
Егеря умылись, почистили и напоили лошадей, позавтракали сами, а ящеры все не показывались.
— Большое у них получилось впечатление от наших бабахтеров, — сказал Нарген.
Взошел Эпс. Ниже поляны, на которой располагался бивуак эскадрона, солдаты-пехотинцы деловито складывали из камней новую стену.