Ящер попытался встать, но не удержался и упал на четвереньки.
— Ты мне брат, Уохофаху Фахах, еэ. Уваж-жаю.
— Ну, еще бы, — серьезно сказал Мартин.
8. НОЧЬ И КОШМАРЫ
Весь первый этаж мельницы занимала одна большая комната. Она была скудно освещена тлеющими углями камина. Напротив камина располагалась лестница на второй этаж. Еще тут было несколько шкафов, кресло, стол и широкие лавки у стен. Пахло сушеными травами, сосновым дымком и еще чем-то — очень приятно, томно, волнующе.
Незнакомца уложили на лавку. Промеха водрузила на стол старинный фонарь.
— Убери тулуп, — распорядилась она. Иржи убрал.
— Ой, — сказала девушка. — Да ведь это же...
— Вижу, — недовольно сказала Промеха. — Помолчи. Она пощупала больному лоб, запястье, постучала костяшками пальцев по его груди.
— Пневмония? — спросила девушка.
— Двухсторонняя. Где ты его нашел, пастух?
— У Говоруна, на покосе Фомы
Промеха покачала головой.
— М-да. Через ледник босиком прошел. Ноги, конечно, обморожены. Ты его знаешь?
— Первый раз вижу. Не наш он, не деревенский.
— А чего тащил? Иржи разозлился.
— Я думал, вы добрая. Промеха усмехнулась.
— А ты парень непростой.
— О да, — подтвердила девушка.
— Я могу идти? — спросил Иржи.
— Горд, горд, — довольно сказала Промеха. — Весь в отца. Нет, Камея, воспитание воспитанием, а от генов не убежишь.
— Все же, мне кажется, вы преувеличиваете значение наследственности.
Иржи молча двинулся к двери. Ему не нравилось, когда о нем разговаривали как о постороннем предмете. Промеха усмехнулась.
— Постой, — сказала она ему в спину. — Ты ничего не хочешь спросить?
Иржи заколебался и повернулся.
— А можно?
Промеха неожиданно улыбнулась. Не усмехнулась, а именно улыбнулась.
— Теперь тебе многое можно. Заслужил.
— Вы знали моего отца?
— А как же. Очень даже хорошо.
— Он в самом деле был небесником?
— А тебе бы этого хотелось?
— Мне хотелось бы знать правду.
— Что ж, получай свою правду. Да, он был небесником. И продолжает оставаться, между прочим.
— Продолжает... — повторил Иржи. — Вы думаете, он жив?
— Конечно. Небесники умирают весьма неохотно
— А где он сейчас?
— Точно не знаю. Где-то в Схайссах.
— У ящеров? Да зачем же?
Больной на лавке раскашлялся. Промеха покачала головой.
— Потом расскажу, если время будет. Сейчас есть более срочные заботы. Садись-ка к камину, сохни и не мешай. Камея, неси простыню, одеяло и плесневин. Да, и бутылочку шериса прихвати.
— Сударыня, а где у вас вино хранится?
— Там, наверху, в буфете стоит.
— Одну минуту.
Девушка легко взбежала по темной лестнице. Иржи понял, что гостит у Промехи она не впервые.
Вернувшись, Камея поставила на стол рядом с фонарем блестящую металлическую коробочку, вынула из нее стеклянную трубку с поршнем и к ней присоединила иглу. Иржи вспомнил, что эта штучка называется шприцем.
— Сколько? — спросила Камея.
— Сколько, сколько, — проворчала Промеха. — Полную дозу, вот сколько.
— Пробу делать?
— Ни к чему. У них аллергии не бывает.
— Значит, он и в самом деле...
— Именно.
— Просто не верится. Столько ждали...
— А вот сейчас ждать не надо, — проворчала ведьма.
— Ой, простите.
Ничуть не смущаясь вида голой мужской ягодицы, Камея вонзила иглу. Потом налила чашу вина, высыпала туда какой-то порошок, тщательно перемешала.
Иржи помог перевернуть больного на спину. Тот с трудом проглотил микстуру и что-то пробормотал. Камея вопросительно посмотрела на Промеху.
— Столько старых слов, — задумчиво сказала та. — Он попросил добавки. Но пока хватит. Налей-ка лучше добру молодцу. Зовут его, кстати, Иржи, и он страшно любопытен. Что, не так?
— Так, — сказал Иржи и насупился.
— Я заметила, — сказала Камея.
— Скажи-ка, Иржи, и не страшно было ко мне идти? — спросила Промеха.