— Мне? И это успели?
— Успели. Они быстрые. А зовут тебя Уохофаху Фахах. Дьявол-Кричащий-в-Ночи, вот как. Сильно ты им запомнился!
Мартин рассмеялся.
— Когда-то я пел в опере Мефистофеля. Но никогда не представлял, что буду иметь успех у хачичеев
— Пел где?
— Да в опере. Это такой большой шатер, где поют.
— Офсах? — поразился Хзюка. — Мужчины?
— И офсах, и уффиких. Мягкотелые имеют равные права вне зависимости от пола.
— Великий Мосос! Ты хочешь сказать, что офса у вас может... может готовить пищу для уффики, что ли?
— Еэ. И бывает, что получше самой уффики.
— Вот уж нашел чем гордиться! Дикие у вас обычаи, — с отвращением сказал ящер.
Мартин с трудом удержался от смеха.
— Осуждаешь?
— Что толку? Вы же не схаи.
— А может, мы просто больше любим своих уффиких.
— Любить уффиких нужно, — внушительно сказал Хзюка. — И как можно чаще, в разных позах. Чтобы грусть у них не заводилась. Только вот власти им давать нельзя. Ни в коем случае.
— Это почему?
— Смеешься? Они же машишами быть захотят. Где у них ум? Перессорятся сами, да еще и офсах своих перессорят. Вот твой машиш Бернар, он же офса?
— Офса, офса. Только сыновей у него нет, и после него править будет принцесса Юлия, самая настоящая уффики.
— Да вы с ума посходили! Жабокряк ее знает, что она натворит, ваша принсесса! Нет, ну учудили!
— Успокойся, — сказал Мартин. — Не все племена мягкотелых признают за уффики равные права с офса.
— Ну, слава Мососу. Есть, значит, и среди вас мудрые. Ладно, поехали. Нас уже догоняют, я подслушал разговоры. Восемнадцать по следу идут. Это многовато даже для Дьяво-ла-Кричащего-в-Ночи. Учти, нас преследуют два десятка, каждый из которых потерял по воину. Это значит, что оставшиеся должны или убить нас, или сами погибнуть. Да еще у брода сотня сидит! — Новости у тебя — одна другой лучше.
— То ли еще будет, — утешил схай. — Чем глубже пасть, тем больше зубы. Тут ничего нового. Все в порядке, не то что у вас. Нет, учудили! Уффикимашиш. Ушугу шаша. И так спокойно об этом говоришь!
— Да нет в этом ничего страшного, о Хзюка.
— Как это нет? Великий Мосос! А рожать кто будет?!
И он еще долго бормотал себе под нос доводы против женского пола.
Они сменили шуссов, прибавили ходу. Часа через два Хзюка решил переправиться через Хач вплавь.
— Эй, эй! — встревожился Мартин. — А заглотай?
— Вода холодная, с гор течет.
— Ну и что?
— О Мосос! Заглотай не любят холодной воды!
— М-да, — огорчился Мартин. — И как я мог такое не знать.
Вода и в самом деле оказалась сильно прохладной. Мартин посинел, а Хзюка одеревенел. Тем не менее они переправлялись через реку еще пять раз, неизменно возвращаясь на восточный берег. Но в шестой Хзюка приказал оставаться на западном.
— Пора стелать прифал, — просипел он. — Саотно посмотрим этих токоняльсиков.
— А сможем потом убеж-жать? — трясясь, спросил Мартин. — Когда увидим токоняльсиков?
— Хачичеи толжны устать. Фряд ли спали ночью. Уп... упешим.
Спрятав шуссов подальше от берега, они залегли среди густых стеблей травовидного мха и принялись есть. Хзюка серьезно решил не оставлять Мартина без присмотра.
— А то мне ни одного сотника не достанется, — проворчал он.
Давал понять, что не сомневается в доблести мягкотелого. Мартин усмехнулся и хлопнул себя по колену
Хачичеи появились ближе к вечеру. Их было семнадцать.
— Плохо, — прошептал Хзюка. — Одного отправили за подмогой. Завтра сразу по обоим берегам пойдут.
Враги долго топтались у воды. Им явно не хотелось в очередной раз без толку переплывать холодную реку. Потеряв полчаса, они в конце концов отправились дальше, решив поискать следы на своей, восточной стороне, поскольку все пять предыдущих переправ заканчивались именно на этом берегу.