— С маленькими дружит, не обижает их, — вздохнула Катя.
— А вы зачем подняли на птичнике шум? — набросился на неё Гулибаба. — Сип хотел дельную штуку сделать.
— Это не я, это бригадир, — оправдывалась Петрова. — После все жалели, что Илюшка от нас ушёл. Механизация нам очень нужна.
— Во-во, — сказал Володя. — Не ценили Сипа. Из-за каких-то яиц такое дело загубили.
— И я им говорила, — подтвердила Ситкина.
— Ты бы уж помолчала, — зло сказал Гулибаба. — Если хочешь знать, все из-за твоего борова. Васька только и годится на колбасу…
Ситкина проглотила обиду и смиренно произнесла:
— Я никогда не говорила, что Илья плохой. Наоборот, очень способный, быстро освоил кормление, уход. Вот только дисциплина…
Но она пожалела, что затронула этот вопрос. На неё зашикали. Каждый старался припомнить о Сипе самое лучшее. Гадали, куда Илюха мог исчезнуть. Высказывались предположения, что подался на БАМ, в Чили, помогать бороться чилийским патриотам… В то, что с Сипом, жизнерадостным и изобретательным Сипом, могло произойти какое-нибудь несчастье, никто не верил.
Шагал класс по затихшему, уснувшему острову. Ребята жались друг к другу. То ли от темноты, то ли от того, что их сближало происшедшее, но никогда ещё они не чувствовали такой сплочённости. Проводив девочек до их домика, уставшие мальчики добрались наконец до своей палатки и повалились спать…
Утро следующего дня началось с тревожного события. Директор школы и пионервожатый, едва забрезжило, были уже в кабинете Макара Петровича. И хотя оба бодрились, но и тот и другой были во власти тревожных дум.
— Не слишком ли вы дёргали мальчишку? — хмуро сказал директор.
— Понимаете, Макар Петрович, — оправдывался Смирнов, — я всегда старался направить его энергию на что-нибудь полезное. Мальчик он способный, но индивидуалист. А мне хотелось слить его с коллективом. Понимаете?
— Понимаю, как не понять. Но получается наоборот: наказывая, вы его обособляли, отрывали от класса. Ты хочешь, чтобы Саввушкин был, как все. А что значит — как все? Такого не бывает. Каждый ученик — это индивидуальность. Коллектив тогда крепок, когда любой ученик со своей яркой личностью проявляет способности на благо всем.
— Но вы же тоже его наказывали, — возразил пионервожатый.
— Да, наказывал. У меня на плечах вся школа. И не наказывать за проступки, которые вредят всем, я не имею права. По существу, я наказывал и тебя.
— А меня за что? — удивился Смирнов.
— Как пионервожатого, идейного наставника класса. — Макар Петрович вздохнул. — Прямо скажем, Андрей, не нашёл ты к Саввушкину подхода.
— Хотите честно?
— Разумеется.
— Я люблю Илью, — признался пионервожатый.
Директор усмехнулся.
— Любимое дитя всегда балованное.
— Совсем нет, — обиделся Смирнов. — Уж кто-кто, а я с ним строго. И стараюсь направлять его. Хочет он того или нет…
— Боюсь, не перестарался ли… Ведь хотение от натуры. Заставь человека делать то, что ему не по душе, пользы не добьёшься.
Андрей начал было снова оправдываться, но в это время в комнату вбежал один из учеников третьего класса и, испуганно тараща глаза, выпалил:
— Там лодка… «Чайка»… Брюки Саввушкина… Письмо.
— Какая лодка, какое письмо? — вскочил Смирнов.
— Лодку прибило. Недалеко от переправы, — судорожно глотая воздух, объяснил мальчишка.
— Поспокойнее можешь? — строго сказал Макар Петрович.
Директор и пионервожатый забросали третьеклассника вопросами. Выяснилось, что в камышах была обнаружена прибившаяся лодка. В ней лежали удочки, сандалии, брюки и майка Ильи, а также книга «Робинзон Крузо» и фляжка с водой. В книге находилось письмо, которое, видимо, намеревался отправить Саввушкин. Дело принимало серьёзный оборот.