Он был характерным, выражающим долготерпение. Но передать ему ненужные секс-мощности не удалось. Матрицы или демоны, олицетворяющие землю, завернули их назад. Точно так же получилось с воздухом и небом.
Что еще способно выручить меня? Как вырваться из владений Отверженных, если они кругом? От них удрать столь же сложно, как, например, из Иркутска попасть в Париж. Я дернулся, может быть, в последний раз. Зацепился за корень и, взмахнув по-птичьи руками, влетел лбом в какой-то крепкий ствол.
Тогда немного отрешился и заметил нетвердым взглядом дорожку. Она вела за экран, и по ней сейчас следовал мой светящийся контур. Он направлялся в ту сверхсильную пустоту, которая прикрывалась землей, воздухом, небом как одежками. Следом рванулся мой психический электрон и, наконец, по проторенной дорожке вся ненужная энергия излучилось в эту бездну. Я видел, как золотой идол улетает в никуда, словно проколотый шарик.
От этого зрелища меня самого замутило и закачало. В пустоте мой электрон охватила такая дурнота, что он еле вернулся. А мне пришлось уронить набрякшую физиономию в сырую траву и полежать -- в нагрузку к излишней сексуальной, я выпустил изрядную дозу лично необходимой энергии. Стабилизировавшись минут через двадцать, я побрел к стоянке.
Кажется, все в ажуре. Отпустила нечистая сила. Лиза дремала у костерка, нисколько не секс-бомба, а бабец не хуже и не лучше других. Когда я немного подкрепился американскими крекерами, то уловил источаемые ею спокойные кроткие вибрации. Никакая она не Лилит, что и необходимо в данный момент. Даже показалось странным, что я испытывал к ней столь сильные и разнообразные чувства. Растянувшись на своей охапке веток, я мирно почивал до утра. Утра, когда мы вышли из леса шумерской бабы-яги -владычицы Иштар.
10.
К полудню мы с Лизой добрались до селения, которое прозывалось Эль-Халиль. Уже на окраине, среди рисовых полей, нам встретилась повозка с ездоком довольно приличного вида. Рубаха и плащ у него были чистыми, а выпуклое брюшко внушительным. Тем он заметно отличался от крестьян, чьи впалые тела были покрыты грязным шмотьем и расчесами. Сразу стало ясно, что ездок -большой человек в районном масштабе.
-- Салам. Не заплутали, странники?-- спросил он, высунувшись из коляски.
-- Аллаху принадлежат и восток и запад. Он ведет, кого хочет к прямому пути,-- резонно ответил я.
-- О, чужестранцы знают Коран,-- располагающая физиономия господина украсилась доброжелательной улыбкой.
-- Мы не чужестранцы, господин,-- мой голос был максимально тверд.-- Мы так же верны Истине, как и вы, господин, только вот родом с севера, из Киркука. Но моим уделом стала тяжкая работа в порту Басры, где я совсем надорвал живот и не смог больше поднимать мешки и большие ящики. Начальник дал мне немного денег и отправил домой. Теперь вот добираюсь вместе с женой в родные края,-- торопливо объяснял я, но понимал, что время пошло уже не в нашу пользу.
Конечно же, едва мы выбрались из мерзопакостного леса, мне надо было срочно бросить Лизу. Не привязывать к дереву, не топить в луже, но просто расстаться. Однако мне показалось не совсем приличным оставлять ее в одиночестве. Ведь через десять минут она угодила бы кому-нибудь в трудовое и половое рабство и больше никогда не увидела ни своей Америки, ни "совенка". Само собой, у первого встречного-поперечного крестьянина мы купили за дорого местную дряную одежку и упорно стирали ее в канаве, а затем долго сушили на солнце и выжаривали гнид над костром. Но Лиза все же отказалась снять до лучших времен свои джинсы и вымазать лицо грязью. Так что на полукочевников, даже курдов, мы походили как крашеные яйца на помидоры.