Джиндибел мягко заметил:
– Мне кажется, надо было сказать об этом в частном разговоре, а затем подождать моего возвращения…
– Тогда я не смог бы стукнуть ее. Я понимаю, что это жалкий мотив для Первого Оратора.
– Это не остановит ее, Первый Оратор. Она будет продолжать интриговать ради этого и, возможно, по веским причинам. Я уверен, есть кое-кто, кто будет доказывать, что я должен отказаться от этого назначения. Нетрудно будет доказать, что Оратор Деларме – лучший мозг Совета и будет лучшим Первым Оратором.
– Лучший мозг – на Совете, но не вне его, – проворчал Первый Оратор. – Она не видит других врагов, кроме Ораторов. Ее вообще нельзя было делать Оратором.
Послушайте, а если я запрещу вам брать с собой женщину-хэмиш? Это маневр Деларме, я знаю.
– Нет, нет, причина, которую я выдвинул, чтобы взять хэмиш, истинная. Эта женщина будет системой раннего оповещения, и я благодарен Оратору Деларме, что она подтолкнула меня к этой мысли. Я убежден, что женщина-хэмиш окажется очень полезной.
– Ну, тогда ладно. И между прочим, я тоже не солгал. Я искренне убежден, что вы выполните все, что нужно, и положите конец кризису – если вы можете верить моей интуиции.
– Думаю, что могу верить, потому что я согласен с вами. Я обещаю вам, что бы ни случилось с вами, я вернусь. Я вернусь, чтобы стать Первым Оратором, чтобы там не делали Анти-Мулы и Оратор Деларме.
Говоря это, Джиндибел излучал удовлетворение. Почему он так рад, так настаивает на этом путешествии? Честолюбие, конечно. Прим Палвер однажды проделал такую штуку и Стор Джиндибел хочет доказать, что он тоже может это сделать. После этого никто не откажет ему в должности Первого Оратора. Но нет ли тут чего-то большего, чем честолюбие? Соблазн сражения?
Неопределенный энтузиазм человека, которого всю взрослую жизнь держали в рамках тайной тропы на отсталой планете? Он не вполне разобрался в причинах, но знал только, что очень хочет лететь.
Сейшл
После того, что Тревиз назвал «микропрыжком», Янов Пилорат впервые в жизни наблюдал, как яркая звезда постепенно выходит на орбиту. Четвертая планета Сейшл, их теперешнее место назначения, увеличивалась в размерах более медленно.
Компьютер смоделировал карту планеты и представил на переносном экране, который Пилорат держал на коленях.
Тревиз с апломбом человека, повидавшего в свое время десятки планет, сказал:
– Янов, еще слишком рано напряженно наблюдать. Мы сначала пройдем через приемную станцию, а это может оказаться утомительным.
Пилорат поднял глаза.
– Это, конечно, чистая формальность.
– Так-то это так…
– Но ведь сейчас мирное время!
– Конечно. Это означает, что нас пропустят. Но сначала займутся экологической проверкой. Каждая планета имеет свой баланс и не хочет его нарушать. Поэтому они, разумеется, проверят корабль на предмет нежелательных организмов или инфекций. Это разумная предосторожность.
– Но, мне кажется, у нас нет ничего такого.
– Да, но они сами хотят удостовериться в этом. Не забывайте, также, что Сейшл – не член федерации Основания, так что у них наверняка будет некоторый крен назад, чтобы доказать свою независимость.
Прибыл маленький корабль для инспекции, и сейшлский таможенник вошел к ним на борт. Тревиз говорил быстро и отрывисто, вспомнив свои армейские дни.
– "Далекая Звезда", с Терминуса. Бумаги корабля. Невооружен. Частное судно. Мой паспорт. Один пассажир. Его паспорт. Мы туристы.
Таможенник был в нарядной форме, в которой доминировал малиновый цвет. Щеки и верхняя губа были гладко выбриты, по обеим сторонам подбородка торчали пучки разделенной надвое короткой бородки.
– Корабль Основания? – спросил он, произнося эти слова очень неправильно.
Тревиз остерегся поправлять его или даже улыбнуться.