– Но в чем же тогда проблема. Просмотрите статистические данные об обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси и вокруг солнца равны СГД и СГГ. И если у вас есть такой гигантский спутник, то вы нашли, что искали. Я предполагаю по вашему заявлению относительно «великолепной возможности», что вы это сделали и нашли свою планету.
– Ну… случилось совсем не так. Я просмотрел статистические данные вернее сказать это сделал астрономический департамент – и… зашел в тупик: такой планеты там нет.
– Но это означает, что все ваши аргументы рассыпались.
– Мне кажется, не все.
– Что значит – не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не нашли ничего подходящего к этой модели. Выходит, модель бесполезна. Вам нужно начать все с самого начала.
– Нет. Это означает, что данные о населенных планетах не полные. В конце концов их десятки миллионов, и некоторые из них – совершенно безызвестны.
Например, не имеется точных данных о населении почти половины планет. А о 640 тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме названий, а иногда местонахождения. Некоторые галактографы считают, что миры рады этому. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
– А в следующие столетия, – цинично заметил Тревиз, – это помогло им служить базой для пиратов, что, при случае, могло обогатить их куда больше, чем обычная торговля.
– Об этом я не знал, с сомнением сказал Пилорат.
– Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списках обитаемых планет, будь на то ее желание. Она старейшая из всех, и ее не могли проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А попав в список, она бы там осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
– На самом деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Геей.
Тревиз уставился на него.
– Мне кажется, вы только что сказали, что Земли в списке нет.
– Земли, как таковой нет. Есть планета Гея.
– При чем тут Гея?
– Гея означает «Земля».
– А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь другое? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
– Я не уверен, что вы мне поверите… Если исходить из моих анализов мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимно непонятные.
– Что?!
– Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объясняться по всей Галактике.
– По Галактике, есть, конечно, диалектические вариации, но отнюдь не взаимно непонятные. Но даже, если некоторые из них трудно понять, у нас есть Стандартный Галактический.
– Конечно, но у нас постоянные путешествия. А что, если бы какой-нибудь мир был долгое время в изоляции?
– Но ведь вы говорите о Земле, об одной планете. Где же изоляция?
– Земля – прародина, не забудьте. Вероятно, человечество там какое-то время было невообразимо примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никаких технологий вообще; оно едва отпочковалось от нечеловеческих предков.
– Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
– Может быть и так, об этом не стоит спорить дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-либо. Я виноват.
Тревиз тут же раскаялся.
– Янов, я прошу прощения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был введен в них сразу и во все. Примите это во внимание. Ну, я представляю примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
– Возможно, не на двух, а на полдюжины, – застенчиво сказал Пилорат.
– Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними не могло быть сообщения. Жители каждого такого массива должны были развивать свой язык.