Я десятилетиями негодовал на наше правительство и его неспособность понять мою работу, а теперь Мэр Брэнно оказалась такой великодушной.
– Да, – сказал Тревиз, не скрывая иронии, – эта женщина удивительно скрытой филантропии, но она ничего не сказала мне.
– Значит, вы не знаете о моих исследованиях?
– Нет, простите.
– Вам нечего извиняться. Все в порядке. Я не выставлялся напоказ. Не, так я вам скажу: мы с вами отправимся искать – и найдем – потому что у меня в мозгу великие возможности – ЗЕМЛЮ.
Тревиз в ту ночь спал плохо. Он снова и снова обследовал стену, которую старуха воздвигла вокруг него, и выхода не находил.
Он был отправлен в ссылку и ничего не мог сделать. Старуха была тверда и неумолима и даже не потрудилась замаскировать неконституционность всего этого. Он был лишен прав как советник, так и гражданин Федерации, а мэр даже на словах не признала этого.
А теперь еще этот Пилорат, этот старый ученый, который, похоже, жил в мире, не будучи его частью, говорит ему об очаровательности старой дамы, устроившей все это за несколько недель.
Тревиз чувствовал себя «мальчишкой», как она назвала его.
Он выслан вместе с историком, который называет его «дорогим другом» и, кажется, не находит слов от радости, что начинает поиски – чего? Земли?
Кажется, бабушку Мула звали так.
Конечно, он тут же спросил:
– Простите меня, профессор, но я невежда в вашей специальности. Вам не покажется скучным объяснить мне простыми словами, что такое Земля.
Пилорат серьезно уставился на него. Помолчав, он сказал:
– Это планета. Первоначальная планета, на которой появились человеческие существа.
Тревиз изумился.
– Впервые появились? Откуда?
– Ниоткуда. Это планета, на которой человечество развилось путем эволюции из низших животных.
Тревиз задумался, потом покачал головой.
– Не понимаю, что вы имеете ввиду.
По лицу Пилорат пробежало выражение досады. Он откашлялся.
– Было время, когда на Терминусе не было людей. Потом его заселили люди с других миров. Это вы, надеюсь, знаете?
– Да, конечно, – нетерпеливо ответил Тревиз. Ему не понравилось, что Тревиз вдруг принял менторский тон.
– Прекрасно. Это справедливо и для других планет – Анакреона, Санталии, Калгена – для всех. Все они были когда-то в прошлом основаны. Это справедливо даже для Трантора. В течении двадцати тысяч лет там были великие метрополии, но раньше их не было.
– А что же там было раньше?
– Пустота. Во всяком случае, человеческих существ там не было.
– Трудно поверить.
– Но это правда. Старые записи доказывают это.
– Откуда же пришли люди, заселившие Трантор?
– Точно неизвестно. В туманной древности заселялись сотни планет, и теперь их народ рассказывает сказки о первом появлении человечества. Историки пренебрегают сказками и размышляют о «Вопросе происхождения».
– Что это? Я никогда не слыхал об этом.
– Не удивляйтесь. Теперь эта историческая проблема не популярна, должен признать, но во время упадка Империи интеллектуалы проявляли к ней определенный интерес. Силвер Хардин в своих мемуарах кратко упомянул об этом. Это вопрос об установлении местонахождения одной планеты, с которой все началось. Если мы посмотрим назад по времени, то увидим, как человечество плывет с недавно освоенных миров в более старые, потом еще в более старые, до тех пор, пока не сконцентрируется на одной планете изначальной.
Тревиз сразу же заметил явную брешь в рассуждениях.
– А не могло быть много первоначальных планет?
– Конечно, нет. Все человеческие существа во всей Галактике одного образца.
Один род не может произойти на нескольких планетах. Это совершенно невозможно.