Король Ледамот безвременно погиб во время кораблекрушения, а королева-мать Ганондри быстро доказала всем, что не потерпит соперников, претендующих на регентство. Несколько влиятельных флотских офицеров, выступивших против нее, умерли внезапно от непонятной болезни, сказал Ледавардис, а другим она заткнула рот, разыграв хитрый политический спектакль и лишив их как власти, так и будущего. Мать юного короля, королева Машрия, превратилась в жалкого инвалида, навеки прикованного к постели.
О том, что его собственная жизнь изменилась к худшему за время семилетнего правления бабушки-регентши, Ледавардис говорил без эмоций, как о привычном факте. И хотя юноша-король даже старался преуменьшить свои несчастья, было очевидно, что он одинок, что рэктамские придворные презирают его. Только когда ему разрещили отправиться в море, он изведал немного счастья благодаря нескольким старым капитанам пиратских кораблей, которым удалось избежать свирепой расправы королевы-регентши и которые оставались его верными друзьями. На море его тело калеки окрепло, и он чувствовал себя королем, а не беспомощным мальчишкой.
Когда Ледавардис наконец покинул якорный трюм, Ники и Джен признались друг другу, что напрасно называли его уродом. Но маленький Тало передразнивал странную походку горбуна, корчил гримасы, потешаясь над его уродством, и называл его нытиком и трусом, заявляя, что Ледавардис - не настоящий пират.
Джен открыла мешочек с провизией.
- Кого это волнует? Только его. Как любезно было с его стороны принести нам еду!
- Может быть, она отравлена, - скорчив рожу, сказал Толо - Я не доверяю этому противному горбатому карлику.
Ники вытащил салфетку с завернутой в нее дичью, развернул и принюхался.
- Нет, вид вполне съедобный. - Он расстелил салфетку вместо скатерти на грязном полу и положил на нее еду. - Да, странно, что Ледавардис посетил нас, но еще более странно, что он так разоткровенничался. - Он взглянул на сестру, которая все еще держала в руках пустой мешок. - Что ты об этом думаешь?
- Я... я думаю, что король Ледавардис очень несчастлив, вот и все, сказала она.
Ники руками разорвал птичье мясо и разделил его поровну. Все трое принялись за еду.
ГЛАВА 9
Королева Анигель сидела в каюте наедине со своим горем и дурными предчувствиями. На палубе, под открытым небом, ей было бы легче переносить одиночество: там она чувствовала себя ближе к любимой семье. Но и капитан лабровендского флагмана, и Эллинис, и Ованон, и Лампиар, и Пенапат, несмотря на ее мольбы, возражали против того, чтобы она выходила наружу: громадные волны легко могли смыть ее за борт.
Последние четыре дня она почти ничего не ела, спала вполглаза и допускала к себе только Имму. Все время отнимало у нее наблюдение за похищенными детьми и мужем. Без конца обращаясь за помощью к волшебной диадеме, она проверяла вновь и внрвь, не причинено ли им еще какое-нибудь зло. Однажды ей удалось даже подсмотреть за Портоланусом, но самые критические моменты - его встречи с королевой Ганондри и адмиралом Джеротом - выпали из поля ее зрения, так что она понятия не имела о намерении Портолануса убить пленников сразу после получения выкупа.
Анигель была свидетельницей первого визита короля Ледавардиса к детям. Она была удивлена и тронута неожиданной добротой юноши. Она видела, как он пришел опять, в этот раз один, на четвертый день плавания и принес еще еды. Он целый час провел в трюме, расспрашивал Ники и Джениль о том, как их нежданно-негаданно увели с коронационного бала. Спрашивал он и о том, что они думают о Портоланусе. Несмотря на свои шестнадцать лет, Ледавардис не был наивным юношей. Анигель убедилась в этом, когда поняла, что он с подозрением относится к тузаменскому союзнику бабушки и боится будущего.