Так, от жары с одним стало плохо, с ума сошел человек, но не буянит. И не будет буянить, потому что с ним жена, врач и еще четверо здоровых мужчин. Да и ссадят его на ближайшей станции, потому что сумасшедших в фирменных поездах не возят.
– Спасибо, Иван, – сказала Зинаида Павловна. – А вы, Семен, давайте‑ка вот на эту полку. Ложитесь. Успокойтесь, Семен, успокойтесь. От жары это все.
С верхней полки свесилась нога Валерия Михайловича, вслепую отыскивая точку опоры.
– Нет и нет! Обязан, так сказать, хранить и блюсти реликвию, завещанную и прочее и прочее. Прошу очистить и так далее.
– Да никто у вас вашу реликвию и не собирается отбирать, Семен. Ваша реликвия, и хорошо.
– Никто? – вдруг совершенно спокойно спросил Семен и даже для верности переспросил еще раз: – Никто?
– Никто, – подтвердила Зинаида Павловна.
– Так никто? – обратился Семен к нам.
Да черт с ним, с этим чемоданом! Мне бы только семью до Марграда довезти. И пропади все пропадом!
– Никто, – с чистым сердцем ответил я.
– Конечно, никто, – подтвердил Степан Матвеевич.
– Никому он не нужен, кроме вас, – сказал Иван.
– Никому? – вроде бы даже удивился Семен, но в голосе его чувствовалась неподдельная радость. – Господи! Никому!
19
– Нет, позвольте, – возразил Валерий Михайлович, опустив вниз и вторую ногу. – Нет, позвольте. Как это никому? Общественное достояние! Всем это, понимаете, всем!
– Нет! – прохрипел Семен. И не узнать теперь было его. Совсем другой человек стоял перед нами и защищал что‑то глубоко личное, свое, единственное, без чего и прожить‑то нельзя, из‑за чего можно не ехать в Усть‑Манск к своей маме, из‑за чего он и Тосю‑то, жену свою, забыл.
– Позвольте, – снова сказал Валерий Михайлович и, выставив свой помятый зад, начал медленно сползать с полки. И вот он уже стоял на полу пока что в одних носках, но это, видимо, его сейчас нисколечко не огорчало и не волновало. И брюки и рубашка нигде не теснили его, а, напротив, имели вид униженный и оскорбленный. Все на нем топорщилось и вылезало друг из друга. – Вас плохо воспитали, мой друг! У нас все для человека. У нас человек человеку друг, товарищ и брат. Во вверенном мне управлении торговли промышленными товарами широкого потребления такого работника не потерпели бы. Вы бы ведь налево стали подрабатывать? А? Что‑то плохо слышу.
– Нет! – крикнула Тося. – Семен, что же ты?
Семен посмотрел на нее, но не увидел.
– Успокойся, друг Семен, – продолжал Валерий Михайлович. – Успокойся и уясни себе, что этого хватит на всех. И зачем волноваться, делать другим неприятности, рвать, кричать? А что надо? А надо установить очередь, список. Вот у вас, друг мой, и ручка, и лист чистой бумаги.
– Опись, – быстро проговорил Семен.
– Нет описи, – повысил голос Валерий Михайлович. – Нет и не было. Чистый лист, на котором и надо составить список. Так и быть. Вы первый. Только не наделайте глупостей! Не тащите все, что попадет под руку. С выбором, с выбором. И вообще, может, только на разведку.
– Не хочу на разведку, – уже несколько спокойнее и увереннее сказал Семен.
– Конечно, кому захочется за просто так? – согласился Валерий Михайлович. – Тогда первый я. А?
– Нет, я, – согласился Семен.
– На том и остановимся. Я не против. А вы, товарищи?
– А все‑таки прилягте, – сказала Зинаида Павловна Семену.