Обернувшись, Блейд увидел, как Сейра безвольно оседает на пол; глаза ее закатились, бластер выпал из ослабевших рук,
- Бронта! Взгляни, что с ней!
Парень подскочил к Сейре, встал на колени, похлопал по щекам.
- Обморок... Да и я чувствую себя как-то странно...
- Странно? Пустота в голове, да? - Блейд потер лоб и вопросительно взглянул на Дилси.
- Я знаю, что там, - произнес тот, протянув руку к мерцающему полупрозрачному серому мареву. - Хлоп-бряк! Клянусь рогами Сатаны! Такой здоровый хлоп-бряк, какого мы отродясь не видывали! Нам не пройти, Чарди...
С минуту Блейд изучал его побледневшее лицо.
- Вам не пройти, - уточнил он.
- Даже такой здоровенный облом... - начал Дилси.
- Заткнись и делай, что я говорю! Берите Сейру и отправляйтесь назад! Когда она придет в себя, поднимитесь по лестнице на самый верхний ярус и ждите меня там - у трубы. Ясно?
- А если ты не вернешься?
- Я вернусь. Поешьте и выспитесь - и я уже буду с вами. Может, и раньше...
- Но...
- Не спорь, Дилси, - мягко произнес Блейд. - Ты же видишь, что девочке совсем плохо... и Бронта еле держится на ногах... Ну, давай, старина!
Кивнув, Дилси подошел к молодым и помог парню поставить Сейру на ноги. Они медленно двинулись назад, и Блейд видел, как безвольно мотается черноволосая головка девушки, как ноги ее волочатся по полу.
Дилси вдруг обернулся, оскалился в усмешке.
- Побереги свою задницу, Чарди!
- Не паникуй. Она у меня крепкая.
Отвернувшись, странник решительно зашагал по коридору. Звенящая пустота в голове ширилась и росла, но в такт шагам он скандировал только два слова: "Двести... Огонь!" - и опять: "Двести... Огонь!" Сейчас было самым важным не забыть их, эти волшебные слова; первое означало дистанцию прямого поражения его гранатомета, а второе - действие, которое требовалось на ней предпринять.
Двести... Огонь! Двести... Огонь! Колени вдруг начали подгибаться, но Блейд уже разглядел впереди смутные контуры большого решетчатого блюдца, и вид врага его подбодрил. Коридор сузился до семи ярдов; теперь его сечение было строго квадратным. Серые стены и потолок светились по-прежнему тускло, но света хватало; до проклятой антенны оставалось ярдов триста.
Но ему надо двести! Лучше - еще меньше... Двести, и - огонь! Огонь! Огонь! Двести - огонь! Двести - огонь!
В голове царила абсолютная пустота, и вдобавок он начал ощущать огромную слабость. Ноги двигались еле-еле, ствол базуки опустился, бластер и тяжелый молоток били по бедрам, спину гнула, придавливала к полу чудовищная тяжесть. Теперь он отчетливо видел антенну хлоп-бряка - круглую тарелку, перегораживавшую коридор. Антенна была большой, очень большой, не менее двадцати футов в поперечнике - гораздо больше того передвижного параболоида, который он расстрелял в депо. Когда? Десять, сто или тысячу лет назад?
Двести... Что значит "двести"? Что он должен сделать? Лечь на пол и уснуть... Уснуть... Не вставать... Никогда не вставать... Не размыкать глаз... Расслабиться... Успокоиться... Наконец-то успокоиться... И упокоиться!
Боль ударила в висок, словно пуля; благодетельная боль, обжигающая молния, посланная из земной реальности. Блейд умер, покачиваясь, пытаясь разглядеть нечто в конце тоннеля, незримого врага, затаившегося за пеленой жемчужного тумана.
Боль ударила опять. Слева, справа, в виски, в затылок! Казалось, его мозг расстреливают из пулемета.
Блейд глухо замычал от нестерпимой муки и поднял свой гранатомет. Теперь он ясно видел, что стоит перед самой гигантской антенной, похожей на серебристое плетение паутины, в которой засел паук с чудовищно длинными лапами. Тварь запустила когти ему под череп и пыталась в клочья разодрать мозг. Тварь! Враг! Враг, которого нужно убить!
Двести... Он был гораздо ближе, чем в двухстах ярдах. Он понимал это и мучительно пытался вспомнить второе слово, главное, обозначавшее то, что необходимо сделать.