Казалось, это сильно позабавило Каранху. Он взял факел и пошел прочь по коридору, посмеиваясь в бороду.
Наконец молодые люди как будто остались одни. Тишину нарушали лишь шорох крыс по углам камеры. Нунганей в темноте повернулся к Гвальхмаю и пробормотал.
- Этот Сахем! Это не человек! Говорит, он никогда не слышал о Хоббамоке. По-моему, он-то сам и есть Хоббамок Мерзкий и никто другой! Тело, которое ты выбрал для себя, Глускап, слишком слабо, чтобы сражаться с норумбежцами. Это просто демоны. Как ты полагаешь, Женщина Ночи сможет справиться с ним?
Гвальхмай коротко рассмеялся.
- Кто? Коре... Бумола? Она в состоянии позаботиться о себе. Не беспокойся за нее. Мы окажемся на свободе прежде, чем ты успеешь опомниться. Что же касается этого тупого болвана... этого рыжего медведя! Если бы он только знал, что для подзарядки огненного оружия следует всего лишь поднять пластину на торце ствола и на час дать солнечным лучам доступ во внутренности трубы...
Взрыв дикого хохота прервал Гвальхмая, и в темном коридоре послышался топот босых ног, когда их невидимый слушатель поспешил наверх.
- Наверно, Каранха не знал этого раньше, отрывисто заметил абенаки. Но скоро узнает. Все, что нам остается, - это молиться Кехтану и раскрашивать тела для смерти.
Гвальхмай застонал. Лишь одна мысль несколько утешала его в этом приступе отвращения к самому себе: кольцо. Мерлина на его пальце оставалось холодным. Значит, опасность была еще не очень близко.
В ту ночь над всей Северной Алата простиралось холодное безоблачное небо. В самом воздухе, казалось, потрескивали электрические разряды, и над Внутренним Морем плясали Призрачные Танцоры, заставляющие бледнеть холодное великолепие луны. Возможно из-за испарений огромных месторождений меди в этих землях или из-за других, более страшных причин, высоко в небесах появились очертания птицы с широко распростертыми крыльями.
Люди на земле поднимали глаза к небу, смотрели на птицу и задавались вопросом: двинется ли она с места, полетит, предвещая войну между народами? Старый Хайонвата, вызванный из своего вигвама в Онондага, увидел зловещее алое сияние дрожащих крыльев, распростертых над Длинным Домом Пяти Народов и, прищурившись, подумал о необходимости собрать совет и выяснить, какая опасность угрожает племенам.
Птица двинулась на восток. Старый вождь облегченно зевнул и с успокоенной душой вернулся к своей меховой постели.
Светящееся изображение не изменило своих очертаний. Оно продолжало двигаться, набирая скорость и мерцая сначала тускло, потом все ярче, излучая странное пульсирующее сияние и меняя цвета. Подхваченный снизу или подталкиваемый сзади таинственными магнитными потоками верхних слоев воздуха, орел быстро летел на восток вдоль Дороги Призраков.
Пролетая над спокойными селениями абенаки, он тускло засиял пастельными тонами, означающими мир, - розово-жемчужными, металлически-голубыми и всеми оттенками желтых - и, описывая широкую дугу, устремился к морю.
Очертания птицы не изменились, когда она зависла над Нор-Ум-Бега, но цвет ее стал сначала кроваво-красным, потом огненным, и зловещий ореол, подобный облаку дыма, окружил ее.
Каранхе доложили об этом явлении, и он спешно поднялся с постели, дабы взглянуть на небо, и рассмеялся от сознания своей силы при виде доброго предзнаменования, которое обещало ему успех в очередном весеннем набеге на материк. Под ним, в подземной тюрьме, откуда ничего не было видно, Коренис незаметно кивнула самой себе, а два ее друга в это время спали в другой камере беспокойным сном, ничего не ведая о предзнаменовании...
БИТВА ЗА БАШНЮ
Трон перенесли во внутренний двор храма, когда к королю привели пленников, которые щурились и моргали от яркого света восходящего солнца.