В каюте Солнышкина так весело смеялись, что Ваське тоже захотелось в дружескую компанию, которая готова была отдать ему все котлеты за неделю вперёд! Он даже всхлипнул, не понимая, почему он сидит в воде, а не рядом с Борщиком.
«Хватит! Хватит!» — подумал он и заплюхал к льдине, чтобы всё передать зимующей команде. Он, конечно, слышал слова про план, но гораздо больше его волновали рецепты Борщика.
Васька взобрался на борт «Светлячка», отряхиваясь, как собака, влетел в кубрик и стал сбрасывать с себя мокрую одежду.
— Ну, что там? — спросил Плавали-Знаем, чихая от одного Васькиного вида.
— Р-р-расск-казывают ис-стории! — стуча зубами, выговорил Васька.
— Интересные?
— Чуть ухом не примёрз! — сказал Васька, влезая в шубу, распахнутую добрым Супчиком. — Особенно Борщик. Компотом угощал кита! Собирается к нам на помощь! С котлетами!
От одной этой фамилии у всех защекотало в носу и потекли слюнки, а Супчик засиял от гордости за друга.
— А может, и нам порассказать что-нибудь интересное? — спросил Плавали-Знаем.
Обстановка для всяких историй подходила. За морозным иллюминатором взвизгивал ветер. Все сидели, зарывшись в тулупы.
— Можно, — сказал Васька. — Как говорил кок Борщик…
— Только без Борщика! — крикнул Плавали-Знаем. — Без Борщика!
— Ну ладно. Без Борщика, — согласился Васька. — Можно без Борщика. Да там с нами Борщика и не было. Борщик тогда гулял в отпуске.
Плавали-Знаем засопел.
— Без Борщика, без Борщика, — предупредительно повторил Васька. — Сидели мы без Борщика на берегу моря в тёплую ночь.
— В тёплую? — спросил Плавали-Знаем.
— Ага!
— Не пойдёт! Давай что-нибудь зимнее, полярное.
Барьерчик усмехнулся. А Супчик, фамилия которого уже давно никого не волновала, сказал:
— Зимнее есть у меня. Есть зимнее. — Он поправил колпак и вздохнул: — Зимовали мы как-то у острова Врангеля. Ребята пошли охотиться на медведя. А я разжёг печь и думаю:
«Нажарю сейчас шашлычков, подрумяню лучок, ребят побалую…»
— Рассказывай, рассказывай, — глотая слюнки, сказал капитан и даже подумал: «Зачем я здесь?», но опомнился и махнул рукой: — Рассказывай! Только без лука и шашлыков.
— Почему без шашлыков? Почему без Борщика? — плаксиво закричал Васька. — Почему у Борщика — с шашлыками, а у нас — без шашлыков?
— Нервы! — сказал Плавали-Знаем, поднимаясь с ящика. — Только что человек ходил в разведку, совершил подвиг и вдруг расхлюпался.
— Какой подвиг? — закричал Васька. — Какой ещё подвиг? Вот я знаю, — он почти зашептал, — я знаю подвиг: на полярной станции в Антарктиде доктор сделал сам себе операцию. Ага! Сам себе! Единственный случай в мире!
— Какую?
— Аппендицит! Чик — и нету!
— Ну да? — сказал Плавали-Знаем.
— Точно! Вырезал! — И, вдруг сообразив, что за этим может последовать, Васька прикусил язык.
Строчивший что-то в блокноте Репортажик сказал:
— Я об этом читал. Здорово! С помощью зеркала. Чик — и всё!
За бортом зашумел почти антарктический ветер, и Плавали-Знаем весело спросил:
— А кто у нас медик?
— Васька сейчас за медика! Бинты у него! — сказал Уточка, натягивая на кудри ушанку. — А я пошёл, у меня дела!
— Работай, работай! — с усмешкой проводил его Барьерчик.
— Ну, медик есть, — ещё веселее сказал Плавали-Знаем, — а зеркало мы найдём. — И подмигнул побледневшему Ваське: — Значит, сделаем! Зато какая слава: второй случай в мире!
— А я не хочу! — закричал, вскакивая с места, Васька. — Аппендицит мой. И нужен мне ещё самому!
— Да никто вас не тронет! — сказал начальник.
— Я знаю! Я-то знаю! — пропел Васька.
— Ничего, ничего, — довольный шуткой, напустившей страху, и успокаивая его, сказал Плавали-Знаем так просто, будто каждый день вырезал у себя по аппендиксу.