Несколько монахов поклонилось, приветствуя брата Фиделя и Командующего. Никто не говорил между собой. Монах вел свою паству вперед.
Они пришли в жилые помещения. Бесчисленное множество келий выходило в неосвещенный холл. Стены, потолок и пол здесь были каменными, холодными и влажными. Монах остановился перед деревянной дверью, засунул руку в карман рясы и извлек оттуда чугунный ключ, вставил его в замок и отпер дверь.
— Комната для вас, лорд Саган, — сказал он. — А брата Фиделя я поселю рядом.
— Я хочу увидеть отца, — произнес Саган свои первые слова с той минуты, как они вошли в аббатство.
— Вас скоро к нему отведут, — ответил брат Микаэль тихим голосом. — Аббат счел, что после того, как вы столь долгое время жили в миру среди нечестивых и дьяволов, вам следует очистить свою душу молитвой.
Лицо Сагана потемнело. Казалось, он сейчас оттолкнет монаха и сам отправится к отцу. Брат Фидель, стоявший чуть поодаль от монаха, взглянул на дверь и слегка покачал головой.
— Отличная мысль, брат Микаэль, — ответил Командующий.
Келья была маленькой, они с трудом помещались в ней, брат Микаэль стоял на пороге, преграждая выход. Койка — тонкий бугристый, но чистый матрац, лежавший на досках, прибитых к каркасу на четырех ножках, — занимала третью часть комнаты. В углу стоял стол со стулом. Напротив кровати — сделанный из камня алтарь.
Саган опустился на колени перед алтарем, достал из-за пояса свою торбу и вытащил из нее небольшую серебряную чашу. Он налил в нее освященное масло, стоявшее на алтаре, и зажег его. Сладкий запах ладана заполнил комнату. Командующий облокотился об алтарь, сложил руки и склонил голову.
Брат Микаэль отнесся с явным одобрением к действиям Сагана. И почтительно попятился, чтобы уйти.
— Соблаговолите следовать за мной, брат Фидель, я покажу вам вашу келью, — прошептал Микаэль.
— Спасибо, брат мой, — ответил Фидель. — В этом нет нужды. Просто оставьте мне ключ, я попозже сам пойду.
Брату Микаэлю, видно, это не понравилось. Он продолжал стоять в проходе, поворачивая свою голову в капюшоне от лорда Сагана к брату Фиделю, словно внимательно изучая обоих. Пальцы, державшие ключ, сжались намертво.
— Я присоединюсь к молитве моего повелителя, — смиренно добавил Фидель. Подойдя к алтарю, он опустился на колени рядом с Саганом.
— Misere mei, Deus, secundum magnam misericordiam tuam.
Помилуй мя, Боже, по великой милости твоей…
Высокий тенор Фиделя присоединился к низкому баритону милорда, произнося слова молитвы. Брат Микаэль продолжал стоять в дверях. Мешать ближнему своему молиться было непозволительным святотатством. Когда душа общается с Господом, отвлекать молящегося разрешено только в самых крайних случаях, если речь идет о жизни или смерти. Брат Микаэль вышел, прикрыв за собой дверь. Фидель услышал, как в замке повернулся ключ.
Юный священник забыл следующую строку молитвы, которую он знал наизусть и произносил с первых дней своего пребывания в Ордене.
— Et secundum multitudinem miserationum tuarum, dele iniquitatem mean, — сказал Саган. — И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Господи, помилуй, — говорил он тихо, потом наклонился к Фиделю и, перейдя на шепот, спросил его, а тот почувствовал на щеке его горячее дыхание: — С каких пор они стали запирать двери кельи?
— Они не запирали, — ответил взволнованно и огорченно Фидель, он говорил быстро, его лихорадило. — У нас раньше не было замков в дверях. Нам они не нужны были. А вы заметили, что замки врезаны только в вашу дверь и в мою? Меня удивило и другое, мой повелитель…
Он повысил голос. Сильная рука Сагана легла на руку Фиделя, утешая и согревая. Священник справился со своим волнением, перестал дрожать.