— Может быть, бросилась в глаза робость в присутствии баронессы?»
Нельзя сказать, что Дайен был совсем неискушен в любви, кое-какой опыт у него уже имелся. Короли испокон века были влюбчивы, и миловидный, трепетный, действующий на фантазию женщин Старфайер не был исключением. Но этот опыт был весьма убогим.
Женщин, к которым он проявлял интерес, тут же обыскивали, допрашивали, снимали на пленку. Вечер с женщиной был расписан по минутам, «отрежиссирован». Центурионы неотлучно стояли по другую сторону дверей во время его свиданий. И хотя наутро его уверяли, что он был восхитителен, как ангел, сам-то он понимал, что был неуклюжим и закомплексованным. Весьма трудно наслаждаться шелковыми простынями, когда тебя окружает стальное кольцо. Но он всегда считал, что ему удается прятать от посторонних глаз свои чувства, зализывать в темноте свои раны.
Внезапно он проникся к Сагану ненавистью за то, что тот все знает о нем, ненавистью за то, что тот демонстрирует это знание, используя его в качестве оружия.
— И к тому же, конечно, остается Абдиэль. Возможно, для вас это и не проблема, Ваше величество. Вы когда-нибудь выходили с ним на связь? — бесстрастно спросил Командующий.
Дайен снова вспыхнул и повернулся к нему.
— Вы хотите спросить, не является ли он моимсоветчиком? Не пытается ли он использовать меня в своих корыстных целях?
— Так как, Ваше величество?
— Не больше чем вас, милорд, — ответил Дайен. — И с тем же успехом.
Они скрестили взгляды, точно шпаги, посыпались искры. На этот раз Дайен опустил глаза первым.
— А куда это вы направляетесь, Ваше величество?
— Я устал. Иду спать.
— У вас еще очень много дел, сир.
— Дел! Я только и делал эти последние три дня, что работал! А когда пытался уснуть, то не овечек считал, а батальоны. А во сне меня преследовали орудийные батареи. Меня будили вспышки лазера и взрывы бомб… Крики погибающих, глаза мертвецов, уставившихся на меня, кровь на руках и на форме. — Усилием воли он заставил себя остановиться и избавиться от воспоминаний. — Остается еще одна проблема, милорд, которую вы предпочитаете обходить молчанием. Я публично заявил и продолжаю на этом настаивать, что ни при каких обстоятельствах не стану втягивать мой народ в войну. А вы требуете от меня, чтобы я как ни в чем не бывало заявил, что все это время я врал.
Саган махнул рукой, точно отгонял мошек:
— Прерогатива королей менять свои решения. Скажите, что вы сдаетесь, уступаете давлению общественности. Скажите, что народ требует, чтобы вы освободили его от коррумпированного, погрязшего в махинациях института президентства. Скажите, что вам был знак свыше…
Дайен бросил быстрый взгляд на Командующего, надеясь, что Саган произнес последние слова, вкладывая в них какой-то подспудный, глубинный смысл. Он надеялся увидеть, что темные глаза Сагана устремлены на него и пристально смотрят, чтобы проникнуть к нему в душу.
Но Командующий вообще не смотрел на Дайена. Он перелистывал какие-то донесения, недавно ему принесенные. Он говорил, не вкладывая души в свои слова, и говорил с раздражением.
— От Республики отделились еще две системы, — с удовлетворением сообщил он. — Они пока что не заявили о своей готовности вступать с нами в союз, но, как только мы четко скажем о своих намерениях, они это сделают. Так что же? Вы приняли решение, Ваше величество?
Его тон ударил по Дайену, как хлыст по кровоточащему телу. Король вздрогнул, но промолчал.
— Может быть, и не придется начинать войну, — настаивал Саган. — Страх перед бомбой многих заставит стать вашими союзниками.