Она была все еще слегка одурманена тем запахом и никак не могла найти в памяти причину - зачем ей нужно было к воде.Со стороны тростниковых зарослей, дальше по берегу, раздались всплески и какое-то бормотание. Потом из кустов появился высокий загорелый мужчина с мокрыми седыми кудрями до плеч. Он был одет в полосатые (как матрас, подумала Лита) трусы и вытирался вафельным полотенцем, задумчиво глядя куда-то в середину озера - то есть туда же, куда и Лита.- Это не Рио-де-Жанейро,- сказал он наконец, и Лита узнала его. Это был Кристобаль Колумб. Он всегда открывал здесь купальный сезон, продолжавшийся до января.- Вы до сих пор убеждены, что открыли Индию? - вежливо поддержала разговор Лита. Она помнила, как в детстве представляла себе Колумба, так и не врубившегося в свое открытие, - старика в длинной ночной рубашке и с чепчиком на голове, который, прислонившись к высокой деревянной спинке кровати, обложенный подушками, сидит и пьет едва теплый чай из белой фарфоровой чашечки. Потом опускает чашку на блюдечко, стараясь не разлить чай по одеялу, и утвердительно кивает головой, объясняя кому-то, кто, как ему кажется, стоит у его изголовья, за легкой белой тканью балдахина, объясняет, объясняет...- Дело в том, - сказал Кристобаль, - что это не просто Индия, а обратная сторона ее. Все расчеты подтверждают...Он замолчал и подозрительно посмотрел на Литу.- Да вы, милейшая, кажется, уверены, что Земля круглая!- Ну,- неопределенно ответила Лита, чтобы ее ответ прозвучал ни как "да", ни как "нет". Колумб это так и воспринял.- Если следовать голосу разума, - сказал он, - то у всего плоского должна быть обратная, то есть другая сторона. Вот у вас два имени, одно - своё, а другое - Другое. И даже если вы мне сейчас станете возражать, что вы не совсем плоская, все равно относительно Земли мои умозаключения верны. Так вот, представьте себе блинчик, на одной стороне которого - Индия. Если аккуратно вырезать ножом ее контур и перевернуть, появится поверхность обратной Индии - а никакая не Америка. Правда, если перевернуть обратно, то снова появится Индия...Колумб продолжал свои вялотекущие рассуждения, уходя вдоль по берегу и, кажется, вовсе забыл о Лите. А она представляла себе этот блинчик, изрезанный Кристобалем за завтраком, и мысленно обмазывала его сметаной. Как облаками.Она и не заметила, как Колумб совершенно удалился и исчез. Взошла луна, за ней вторая и третья. Это было удивительно красиво. Даже скорее удивительно, чем красиво. Лита читала о таком в северных рассказах Джека Лондона. Только там были мороз, льды, снега, и раздваивалась не луна, а солнце.Потом она снова увидела Кристобаля Колумба. Он был одет в длинное зимнее пальто, шея - обмотана полосатым вязаным шарфом, а на ногах - ботфорты. Он подошел и присел рядом, на песок, тихо вздохнув. Они помолчали вместе.- Когда-то я хотел написать поэму, - сказал наконец Кристобаль.- Назвать ее "О рельсах петляющих". Издать за свой счет. Чтобы обязательно с фотографией леса и этого озера на обложке. И с химическим составом воды вместо подзаголовка. Пятьсот экземпляров. Раздать друзьям...Лита не ответила - она по собственному опыту знала, как ранит слово утешения. Она знала и о том, что не сумеет отделить свои пожелания от своих сожалений. Поэтому она спрятала жало своей жалости и не стала ничего говорить. И она вспомнила о ложе лжи, которое ждало ее, распростертое. И полустертые заметки на полях книг, как невидимые губы, шевелящиеся в сознании, шептали - "Убийца!". И жезл зла горел в руке того, кто ждал вот она обернется, пойдет назад, не решится дойти. Дойти До.Колумб снова смотрел на озеро, будто надеялся там отыскать ответ. Или вопрос. Или просто у него остановился взгляд - а это такая примета, означает, что скоро будут незваные гости.