Скажу, что три ночи не спал, все время думал, как подброшу их вверх. Скажу, что попросил знакомого монтера, чтобы на последнем уроке погасили свет. Даже не монтера, а начальника горэлектросети. Он к нам в гости ходит. Попросил как следует, и он уважил, взял и на пять минут выключил во всем городе свет.
Зачем я это сделал? Пожалуйста, отвечу. У меня дома два вагона этих крючков. Надо же как-то от них избавляться? Вот я и хожу по городу и швыряю крючки вверх. Это очень интересно — бросать крючки вверх. Они цепкие, эти крючки. Они впиваются во что угодно. В нос, в глаз, в волосы и даже в язык, если он торчит изо рта. Они с острым жалом, эти крючки. Уж если какой вопьется, то не так-то его просто вытащить!
— Ну где же вы, Роман Дмитриевич?!
Я подбежал к двери и стал стучать кулаками, потом грохать ногами так, что пальцам ног стало больно. Но меня никто не слышал. Ребята все еще ходили вокруг елки и пели «В лесу родилась елочка…».
Я стал метаться по учительской. Мне захотелось все крушить, ломать! Случайно я увидел на полу под дверью скомканный лист. Опять записка! Я схватил ее и, не читая, разорвал. Я подскочил к огромному шкафу, где хранились журналы, и стал раскачивать его. Мне захотелось опрокинуть его на пол, а потом разбить стекла. Но шкаф был тяжелый и стоял, как дубовая колода.
Я снова сел в угол на кипу тетрадей. Записка, разорванная пополам, валялась на полу. Из форточки тянуло, и половинки шевелились. Эту записку подсунули под дверь. Кто же это подсунул? Я поднял клочки, положил на колени. Разгладил, но прочесть сразу не смог. Наверное, что-то в глаз попало… Наконец я разобрал слова и сразу узнал почерк. Это была записка от Галки. «Я буду с тобой дружить! Приходи завтра ко мне на елку. Галя В.».
Я осторожно разгладил листки и снова прочитал.
…У Галки легкая походка. Длинные ноги в коричневых чулках. Глаза серые инемного грустные. Это потому, что Галка жила только с матерью. Отца у нее не было. Об отце она никогда не говорила. И никто не знал, где он. Когда Галка смеялась, брови ее разлетались в разные стороны. А зубы сверкали. Волосы у Галки каштановые и короткие. И еще я заметил, что у нее очень длинные и тонкие пальцы. Я даже один раз ей сказал, что она будет доктором. Животы больным резать.
Я бы пошел завтра к Галке в гости. Она живет через два дома от меня. Но я не знаю, когда меня выпустят. И потом, я сразу сбегу, если услышу: «В лесу родилась елочка…» Неужели и Галка там, за дверью? Ходит вокруг елки, держится за чью-нибудь руку и поет?
И записку она написала мне из жалости. Галка очень добрая, я знаю. Когда ребята подбили молодого скворца, Галка подобрала его и целый месяц ухаживала, а потом выпустила на волю. Галка любит разных животных. У нее ежик дома и много белых мышей. Они в тумбочке живут. Она один раз домой собаку притащила, но мать прогнала. Галка прибежала ко мне и попросила, чтобы я спрятал собаку до утра. Я отнес щенка в сарай, а потом моя мама пошла зачем-то туда и выпустила щенка.
После этого Галка три дня не разговаривала со мной… Пожалела меня сегодня Галка, как того щенка. Кстати, какого он цвета был? Черный с белым. Или белый с черным?
Не пойду я к ней на елку. Я не люблю, когда меня жалеют. Целую неделю молчала. Ни слова! А сегодня, когда меня закрыли на ключ, вспомнила.
Не пойду я завтра к ней. Буду сидеть дома и книжку читать. И вообще никто мне не нужен и никого я не хочу видеть.
Из зала неслась музыка, смех, выкрики. Играют в какую-то игру. Кажется, в фанты. Тоже мне игра! Какая-то дурацкая. В прошлом году мне повезло. Я срезал ножницами кулек с фисташками. Вкусные такие. А Мишка Иванов срезал три пакета. Потом он признался, что приподнял немного повязку и все видел. Он мог бы все нитки обрезать, да ему больше не разрешили.