Выбрось вон эту крысу.
Он положил крысу на пол и принялся одеваться.
– Биггер, помоги мне положить Веру на постель, – сказала мать.
Он повернулся не сразу.
– А что случилось? – спросил он с притворным недоумением.
– Делай, что я тебе сказала.
Он подошел к кровати и помог матери поднять Веру. Глаза Веры были закрыты. Он отошел и продолжал одеваться. Потом он завернул крысу в газету, вышел, спустился по лестнице и бросил крысу в мусорный ящик в углу двора. Когда он возвратился, мать все еще хлопотала над Верой, прикладывая ей мокрое полотенце к голове. Увидя, его, она выпрямилась, глаза и щеки у нее были мокрые от слез, губы гневно сжаты.
– Знаешь, я иногда просто не пойму, откуда это у тебя.
– Что «это»? – спросил он вызывающе.
– Выходки какие-то дурацкие.
– А в чем дело?
– Вот напугал сестру чуть не до смерти этой крысой. Что ты – дурачок или маленький?
– А я почем знал, что она такая трусиха?
– Бэдди! – позвала мать. – Возьми постели там газету.
– Сейчас, мама.
Бэдди развернул газету и накрыл кровавое пятно на полу, где свалилась убитая крыса. Биггер подошел к окну и рассеянно выглянул на улицу. Мать, нахмурясь, смотрела ему в спину.
– Я иной раз думаю, зачем я только тебя на свет родила, – сказала она с обидой.
Биггер посмотрел на нее и опять отвернулся:
– А ведь верно. Оставила б меня там, где я был.
– Бесстыдник! Замолчи сейчас же!
– Да не кричи ты, ради бога, – сказал Биггер, закуривая сигарету.
– Бэдди, возьми обе сковороды и брось их в раковину, – сказала мать.
– Сейчас, мама.
Биггер прошелся по комнате и сел на кровать. Мать следила за ним глазами.
– Был бы ты мужчиной, так нам не пришлось бы жить в этой помойной яме, – сказала она.
– Ну, начинается.
– Как ты, Вера? – спросила мать.
Вера подняла голову и испуганно огляделась, как будто ожидала увидеть еще одну крысу.
– Ох, мамочка!
– Бедная ты моя.
– Я не виновата. Меня Биггер напугал.
– Ты не ушиблась?
– Головой стукнулась, когда упала.
– Ну ничего, успокойся. Пройдет.
– Как это он только может, Биггер. – Вера опять заплакала.
– Он просто дурень, – сказала мать. – Дурень безмозглый, вот и все.
– Я теперь опоздаю на курсы кройки и шитья.
– Ты ляг как следует и полежи еще немного. Тебе легче станет, – сказала мать.
Она отошла от Веры и сердито посмотрела на Биггера.
– А если бы ты встал как-нибудь утром и нашел сестру мертвой в постели? Что бы ты тогда сказал? – спросила она. – А если б эти крысы всем нам ночью горло перегрызли? Да что! Тебя ведь это не трогает! Ты только о себе и думаешь. Даже когда Бюро помощи предлагает тебе работу, ты ломаешься, покуда не пригрозят снять семью с пособия и лишить последнего куска хлеба. Честное слово, Биггер, такого никудышного парня я в жизни не встречала.
– Это я уже тысячу раз слышал, – сказал он, не поворачивая головы.
– Ну так выслушай еще раз! И помни, Биггер, когда-нибудь придется тебе поплакать. Когда-нибудь ты еще пожалеешь, что не научился ничему, кроме как шляться по улицам. Только будет поздно.
– Довольно тебе каркать, – сказал он.
– Я не каркаю, а говорю то, что есть! А если тебе не нравится, можешь убираться. Мы и одни проживем. Что с тобой в этой дыре мучиться, что без тебя.
– Да оставь ты меня, ради бога, – сказал он с раздражением.
– Вот попомни мои слова, – продолжала она. – Если ты не возьмешься за ум и не отстанешь от своей шайки, кончишь там, где тебе и не снится. Думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь? Знаю. Та дорожка, по которой ты идешь, сынок, ведет прямо на виселицу, заруби себе это на носу. – Она оглянулась и увидела Бэдди. – Бэдди, выкинь этот ящик.
– Да, мама.
Наступило молчание. Бэдди понес ящик из комнаты.