И не из профессиональных писаных красавиц - те забирают себе весь окружающий воздух, так что даже
мужчинам приходится отлучаться от них подышать... Просто девушка с кожей, как у ангела в углу картины Рафаэля, и стильная настолько, что поневоле
оглянешься - платье на ней, что ли, особенное?
Она сидела в глубине, за колоннами. Я приметила ее и сразу же отвлеклась. Украшением их длинного стола была поблекшая полузвезда; в надежде,
что ее заметят и дадут эпизодическую роль, поблекшая то и дело шла танцевать с каким-нибудь чучелом мужского пола. Я вспомнила с тайным стыдом
свой первый бал, - как мама без конца заставляла меня танцевать с одним и тем же парнем - держала в центре общего внимания.
Полузвезда все заговаривала с нашим столом, но безуспешно, ибо мы усердно изображали отгороженную киноэлиту.
У "неэлитных" вокруг был. по-моему, какой-то ущербленно-ожидающий вид.
- Они ожидают от вас швыряния деньгами, как в былые времена, - пояснил Уайли. - А не видя и намека на былое, они удручены. Отсюда и эта их
мужественная хмурость. Держаться под хемингуэевских персонажей - единственный способ для них сохранить самоуважение. Но подспудно они на вас
злобятся унылой злобой, и вы это знаете.
Он прав - я знала, что с 1933 года богатым бывает весело только в своем замкнутом кругу.
Я увидела, как Стар появился у входа в зал, встал на широких ступенях в неярком свете, сунул руки в карманы, огляделся. Было поздно, и огни
зала как бы уже пригасли. Эстрада кончилась, только человек с афишей на спине танцевал еще среди пар. Афиша призывала в Голливудскую Чашу - там в
полночь Соня Хени будет плавить лед своими хениальными коньками, - и юмор афиши все бледнел и бледнел. Будь этот бал несколько лет назад, многие
уже перепились бы. Полузвезда из-за плеча партнера высматривала пьяных. Потеряв надежду, она пошла к своему столу, я проводила ее взглядом, и -
там стоял Стар и разговаривал с той девушкой. Они улыбались друг другу, точно на радостной заре сотворенья мира.
Этой встречи здесь он никак не ожидал. Просмотр в Глендейле не оправдал надежд, и он распек Жака Ла Борвица прямо у кинотеатра, о чем
сожалел теперь. Войдя в зал, он направился было к нашей компании, как вдруг увидел Кэтлин - одну в центре длинного белого стола.
Мгновенно все преобразилось. Люди отодвинулись, уплощаясь, становясь настенными изображениями; белый стол раздался вширь, обратился в
престол алтаря, где восседала в одиночестве жрица. Он подошел; кровь струилась горячо по жилам; он все стоял и стоял бы так, глядя на нее и
улыбаясь.
Соседи Кэтлин по столу медленно возвращались в поле зрения. Кэтлин встала танцевать с ним.
Она приблизилась - ее облики, прежние и нынешний, сливались в один зыбкий, нереальный. Обычно лоб, виски, скулы, увиденные вплотную,
разбивают эту нереальность - но не теперь. Стар вел девушку вдоль зала, а фатастика все длилась. Дотанцевав до дальней кромки, до зеркал, они
перешагнули в Зазеркалье, в другой танец, где лица танцоров были знакомы, но не мешали И здесь он заговорил горячо и быстро.
- Как вас зовут?
- Кэтлин Мур.
- Кэтлин Мур, - повторил он.
- А телефона у меня нет.
- Когда же вы придете на студию?
- Я не могу. Правда.
- Но отчего же? Муж не позволяет?
- Да нет.