Оркестры, правда, хорошо звучали. Теперь же мне
нравилось почти все, не нравилось только, когда отец мурлычет "Доченька, ты приустала за день" для создания чувствительно-родительской атмосферы.
"Без возврата" было не под настроение, и я повертела ручку, отыскала "Собою хороша" - вот мой сорт поэзии. Мы поднялись на гребень взгорья;
я оглянусь - воздух был так чист, что различим был каждый листик на Закатной горе, в двух милях от нас. Иногда так поразит это тебя - просто
воздух, вольный, незамутненный воздух.
- "Собою хороша, душой мила-а", - запела я.
- Когда будете петь Стару, - сказал Уайли, - вставьте куплет о том, какой из меня получится хороший помощник продюсера.
- О нет, моя песня будет исключительно о нас с ним, - ответила я. - Он взглянет на меня и подумает: "А ведь я смотрел на нее раньше, не
видя..."
- Эта строчка прошлогодняя, мы ее теперь вычеркиваем, - сказал Уайли.
- Потом назовет меня "Сеси", как назвал в вечер землетрясения. Скажет, что и не заметил, как я расцвела.
- А вам останется только стоять и таять.
- А я буду стоять и цвести. Он поцелует меня, как целуют ребенка, и...
- Но все это уже есть у меня в разработке, - пожаловался Уайли. - И завтра я кладу ее Стару на стол.
- ... и сядет, спрячет лицо в ладони, проговорит, что никогда не думал обо мне как о женщине.
- А-а, успел, значит, ребеночек прижаться во время поцелуя!
- Я же сказала, что стою и цвету. Сколько раз надо повторять: цве-ту.
- Ваш сценарий начинает отдавать дерюгой, - сказал Уайли. - Не пора ли закруглиться? Мне предстоит сейчас работа.
- Потом скажет, что это было нам с ним предназначено.
- Что значит дочь кинопромышленника! Вся в папашу. Халтура в крови.
Брр! - Он деланно поежился. - Не дай бог получить в вены порцию такой крови.
- Потом скажет...
- Его роль наперед вся известна. Меня больше интересуют ваши реплики.
- И тут кто-то войдет, - продолжала я.
- И вы быстренько вскочите с кушетки, оправляя юбку.
- Сейчас выйду из машины и пешком вернусь домой!
Мы въехали в Беверли-Хиллс; все вокруг хорошело от высоких гавайских сосен. Голливуд четко разделен на жилые зоны согласно принципу "По
одежке протягивай ножки", - здесь вот обитают главы студий, режиссеры, там вон техперсонал в одноэтажных бунгало, и так далее вплоть до
статистов. Мы проезжали "руководящую" зону - затейливый архитектурный марципан, и с утра сегодня он выглядел красиво, хотя в самом закоптелом
виргинском или нью-гэмшцирском поселке больше романтики.
"А вдруг он стал другой, - пело радио, - твой милый, дорогой?"
Терзалось сердце, и дым попал в глаза, и все такое, но я тем не менее считала, что хоть половинный, а шанс у меня есть. Войду в кабинет и
решительно устремлюсь к нему, точно сейчас вот с ног собью или поцелую в губы - а в полушаге от него остановлюсь и скажу "Привет!", так
трогательно обуздав себя.
Так я и вошла - но, конечно, получилось не по-моему. Стар своими темными красивыми глазищами взглянул мне прямо в глаза и, я уверена, прямо
в мысли - и при этом без малейшего смущения.