Послышался стандартно-сочувственный бормоток. Стар расписался на поданном счете и сделал движение, чтобы встать.
- Прошу прощенья, Монро, - заговорил Флайшэкер настойчиво; Брейди и Пополос сидели наготове. - Я здесь на Побережье новичок и, быть может,
не уловил всех импликаций и коннотаций. - Он произнес это скороговоркой, но жилки у него на лбу гордо вспух ли - знай, мол, воспитанников Нью-
йоркского университета. - Так ли надо вас понимать, что вы заранее рассчитываете на убыток в четверть миллиона?
- Фильм ведь не кассовый, а престижный, - возразил Стар невинным тоном.
Присутствующие начали уже понимать, куда гнет Стар, но все еще надеялись, что это розыгрыш, что на самом деле Стар рассчитывает на доход.
Никто, будучи в здравом уме...
- Мы два года уже даем сплошной "верняк", - сказал Стар. - Пора и убыточную картину сделать. Отнесем ее в графу расходов на престиж - она
привлечет нам новых зрителей.
Кой-кому все еще казалось, что Стар считает постановку авантюрой, но с шансами на прибыль. Однако Стар тут же рассеял иллюзии.
- Убыток обеспечен, - сказал он и встал, слегка выпятив подбородок и блестя, улыбаясь глазами. - Будет чудом большим, чем с "Ангелами ада",
если нам удастся хотя бы вернуть свое. Но у нас перед зрителем нравственный долг, как неоднократно заявлял Пат Брейди на обедах Академии
киноискусства.
Включение убыточной картины оздоровит план постановок.
Он сделал приглашающий кивок принцу Агге, и тот не мешкая откланялся, стараясь напоследок оценить впечатление, которое произвели на всех
слова Стара. Но ничего нельзя было прочесть в глазах - они были не то чтобы опущены, а устремлены горизонтально и невидяще куда-то поверх
скатерти и учащенно мигали, и не было слышно ни звука.
Выйдя из комнаты, Стар с Агге прошли краем главного обеденного зала.
Принц Агге приглядывался с жадностью. Зал пестрел цыганками, горожанами, военными - в бакенбардах, в галунных мундирах Первой империи. С
расстояния казалось, это дышат и движутсялюди, жившие сто лет назад, и Агге подумал:
"Забавно бы поглядеть на статистов, переряженных нами, нынешними, в каком-нибудь будущем историческом фильме".
Но тут он увидел Авраама Линкольна и сразу посерьезнел. Детство принца совпало с зарей скандинавского социализма, когда биографическая книга
Николея о Линкольне была в большом ходу. Принцу внушали, что Линкольн - великий человек, достойный восхищения, и Агге терпеть его не мог,
навязанного в образцы. Но теперь Линкольн сидел за столиком, положив ногу на ногу, - добродушное лицо нагнул к обеду ценой в сорок центов,
включая десерт, а на плечи накинул свой плед в защиту от вентиляторных сквозняков, - и теперь принц Агге, добравшийся до сокровенной Америки,
глядел во все глаза, как турист в музее. "Так вот он. Линкольн". Стар отошел уже далеко, оглянулся на Агге, а тот все медлил и глядел. "Так вот
она, американская суть".
Неожиданно Линкольн взял с тарелки треугольный кусище торта, сунул себе в рот, и, слегка оторопев, принц Агге поспешил за Старом.
- Надеюсь, вы находите здесь то, чего ищете, - сказал Стар, чувствуя, что уделил принцу недостаточно внимания. - Через полчаса у меня
просмотр текущего съемочного материала, а потом милости прошу на все площадки, где вы хотите побывать.