Еще труднее было определить, сколько людей тут живет. Ясно только, что десятки тысяч. Может, даже больше ста.
Белая земля могла прокормить многих. Урожая с десяти соток вряд ли хватит на год, но на месяц этого достаточно — а через месяц поспеет новый урожай.
Но в этот раз урожай за месяц не созрел. Уборка основных культур началась только на седьмой неделе после сева, когда старые запасы уже подходили к концу. И что будет дальше, никто не знал.
— Ничего, не оголодаем, — говорили оптимисты и рядились рубить и корчевать лес под новое общее поле.
Сеять пропашные поодиночке мало у кого получалось. Поле не огород, лопатами не вспашешь. Собирались всем поселком, впрягались в плуги, как бурлаки на Волге, и распахивали общее поле. А поскольку в луговой полосе свободной земли уже не оставалось, приходилось отвоевывать ее у леса.
— Как же, не оголодаем! — ворчали пессимисты. — Придет Варяг, пожжет амбары, будем тогда палец сосать.
И уже растекался по дворам, по полям и дорогам змеиный шепот:
— Колдуны сглазили землю. Безбожные ботаники в своем сатанинском храме день и ночь не спят, варят зелья адские, отравляют воду, губят землю, насылают на поля чуму и саранчу.
Саранчи на полях еще никто в глаза не видел, а полевою чумой называли разнообразные мутации, которые возникали спонтанно сами по себе, но дачникам недосуг было разбираться в этих тонкостях. Ведь многие верили даже в то, что Московский университет построен на месте разрушенного храма божьего, хотя все дачники были по рождению москвичи и гости столицы, и путать МГУ с бассейном «Москва» для них было непростительно.
Где-то на дороге между Москвой и Дедовским, когда копыта коней еще звонко цокали по асфальту, вор в законе Варяг встретил проповедника в запыленных белых одеждах, который с места в карьер призвал всадников сокрушить чертоги диавольские. Правда, из витиеватой речи божьего человека трудно было понять, где эти чертоги находятся — в Белом Таборе или на Воробьевых горах.
Тесная связь университета с Табором, где всем заправляли бывшие студенты, и даже главный таборит Гарин был выпускником МГУ, наводила на мысль, что упомянутые чертоги располагаются в обоих местах одновременно. Однако Варяга эта тема не заинтересовала. У него в обозе был свой юродивый, который поставлял аналогичные темы для бесед в неограниченном количестве.
Но увы, отвязаться от фанатика было не так-то просто. Он не успокоился даже под прицелом пневматических ружей. А поскольку он был не один, бандиты решили не связываться и просто пришпорили коней. Угнаться за всадниками и повозками пешие люди не могли — особенно такие голодные, как безумный проповедник и его последователи.
Несколько дней они вообще ничего не ели, потому что земля за пределами кольца проклята, и еда, которая там растет, нечиста. А утверждение пророка, что Господь поддержит силы своих верных слуг и без всякой еды, почему-то не оправдалось. Только сам проповедник выглядел бодро, а его люди были изнурены и буквально валились с ног.
— Лишаю тебя сатанинской силы! — прокричал проповедник вдогонку Варягу, который мимоходом послал божьего человека на три буквы, но не в рай.
Пришлось вору в законе продолжить путь уже без сатанинской силы, что очень скоро привело к незапланированной остановке. Дорогу кортежу преградила новая группа паломников.
В противовес первым эти были преимущественно женского пола и нестройным хором на мотив мантры пели «Лой быканах» — известную песню Бориса Гребенщикова на ушельском языке.
— Унизить тело, чтобы возвысить дух, — прервав пение, произнес главный из них, неопределенного пола. — Нас ждут чертоги света. Пойдем с нами, путник, и ты получишь все, о чем мечтал.